Книга Искушение Анжелики, страница 76 – Анн Голон

— Мне кажется, я могу подсказать вам, почему он был втянут в войну до вашего возвращения, — перебила его Анжелика.

Отец де Верной в течение всей беседы обращался только к де Сен-Кастину или задумчиво разглядывал остатки своего обеда; но на этот раз он медленно повернул к ней голову и обратил на нее свой загадочный и мрачный взор Джека Мэуина.

— Да, — повторила Анжелика, — я уверена, что отец д'Оржеваль решил захватить меня в плен руками канадцев, когда я отправилась одна в английское поселение в Брансуик-Фолсе, к западу от Кеннебека. Он тотчас развязал войну, потому что знал, что через несколько дней я буду в безопасности в Голдсборо, и у него не будет больше возможности предпринять такую акцию.

К ее удивлению, в знак согласия иезуит кивнул головой.

— Действительно, по-видимому, все так и было. Что вам нужно было в этом английском поселении, мадам?

Анжелика смело взглянула на него.

— Я должна была вернуть в лоно семьи маленькую девочку, выкупленную нами у абенаков.

— Итак, вы, француженка и католичка, посчитали правильным и справедливым вернуть в гнездо обскурантизма и ереси невинное дитя, хотя судьба и, я бы сказал, само Провидение решили предоставить ей шанс познать истинный свет Христа в Канаде?

Анжелика не ответила. Она не привыкла слышать от Джека Мэуина подобные речи. С легкой усмешкой она ответила:

— Да, гнездо! .. Дети — те же птички. Каким бы темным ни было их гнездо, там им лучше всего.

— Значит, вы воспротивились намерениям Господа Бога в отношении девочки,

— сурово закончил он. — А.., как случилось, что несмотря на.., засаду, вас не отправили в Квебек?

— Я отбивалась, — ответила она в гневе. — Я защищала мою жизнь и свободу.

И, вспомнив ею презрительный взгляд, тогда, в лунную ночь на берегу Лонг-Айленда, она повторила: «Мою свободу!»

— Вы стреляли в солдат Христова воинства? — спросил он.

— Просто я стреляла в дикарей, которые хотели меня скальпировать.

— Да, но…

— И мне удалось договориться с вождем Пиксаретом, вашим великим крестником.

Иезуит нахмурил брови. По-видимому, именно это казалось ему самым невероятным во всей этой истории.

— Как вы считаете, мадам, почему отец д'Оржеваль стремился захватить вас, чтобы отправить в Канаду?

— Вы это знаете так же хорошо, как и я…

— Извините, но я уехал отсюда давно, несколько месяцев тому назад, и мне трудно было связываться с моим наставником. Я подвергался опасности, находясь среди англичан. Если бы они догадались о моей миссии, о том, что я являюсь шпионом Святого престола и короля Франции, они бы расправились со мной. Я уехал, как только вы прибыли в Голдсборо…

— Да, наш приезд в Голдсборо был для вас помехой, и вы враждебно отнеслись к нам из-за нашего богатства, необычного для этих мест. Чтобы дискредитировать моего мужа и вызвать к нему фанатическую ненависть жителей Новой Франции, не было лучшего способа, как объявить, что его жена — ведьма,

— сказала Анжелика с горечью в голосе.

— И я уверена, что вы знаете обо всем этом… Ведь одержимая монахиня дала описание берегов, которое может быть применено к любой части материка, но при желании и злом умысле может быть признано именно как Голдсборо… Ведь даже лошадей, которых мы привезли с собой, она описала как мифических единорогов, на которых гарцевала ведьма. И когда я явилась верхом, сходство с предсказанием было так велико, что все жители попадали в страхе на колени. А ведь все это — результат совпадений…

— Да, — задумчиво промолвил иезуит, — когда дьявольщина приходит в движение, довольно часто совпадения играют на руку силам Зла. И само время приостанавливается.

— Причем тут силы Зла? — воскликнула Анжелика. — И почему именно меня вы считаете ведьмой? Есть же в Акадии и другие женщины, на которых вы могли бы остановить свой выбор. Не вы ли, Сен-Кастин, говорили мне о некоей красотке Марселине, что живет в глухом уголке Французского залива и ведет разгульный образ жизни?

Барон расхохотался.

— О нет, только не она. Это было бы слишком смешно. Она только и может, что делать детишек с каждым встречным-поперечным, да вскрывать устрицы быстрее других женщин в округе. Говорят, что она успевает вставить нож в раковину и разделить створки до того, как предыдущая ракушка, опорожненная и выброшенная, упадет на пол.., поистине жонглерша, это уж точно…

— Почему в этой ловкости не усматриваете вы ничего колдовского? — спросила, смеясь, Анжелика. — Ответьте, отец мой!

Но Джек Мэуин остался невозмутимым и не поддался легкомысленному настроению, когда речь шла о столь важных вещах. Казалось, он задумался на минутку над сделанным предположением, затем покачал отрицательно головой.

— Марселина Реймондо?.. Нет, у нее ум короток.

— А по-вашему, ведьма должна быть умной?

— Конечно! Вы подумайте сами. После Бога, у кого ум самый большой? Конечно у Люцифера, властителя всех демонов.

Признано, ибо неоднократно наблюдалось, что, когда злой дух воплощается в теле женщины, ему очень трудно скрыть свой ум в течение человеческой жизни. И именно по этому признаку, столь несвойственному женщине, иногда можно его разоблачить.

Не будем забывать, что наиболее влиятельные из злых духов — те, что проявляются под видом женщины:

Бегемот — звериное начало, Маммон — алчность, Аба-дон — истребление».

— Понял, — воскликнул с воодушевлением Сен-Кастин. — Вне всякого сомнения, речь идет о демуазели де Радегонде де Фержак, гувернантке детей господина де Ля Рош-Позе, в Порт-Руаяле, на полуострове. Она зла, как фурия, скупа, как ваш Маммон, и страшна, как смертный грех.

Но монах вновь отрицательно покачал головой.

— Вы ошибаетесь, дорогой мой. Этого не может быть, поскольку ее обидела природа. Быть может, женское начало злых духов, обернувшихся женщиной, иначе редко проявляется, но факт тот, что они никогда не воплощались в дурнушек.

— А как же колдуньи?

— Тут другое дело. Колдуньи — лишь люди, пошедшие на сговор с дьяволом. Тогда как злой дух, вошедший в женское тело или воплотившийся в нем при рождении, это именно демон, один из тех падших ангелов, которые последовали за Люцифером во время его низвержения в ад, при сотворении мира.

— Но обо мне вы не должны так думать, это невозможно! — вскрикнула Анжелика, заламывая руки. — Я ничего, ничего не сделала такого, чтобы мне можно было приписывать такую ужасную репутацию!

— Однако, предсказание совпадает точно. Очень красивая соблазнительница…

— Разве я такая уж красивая?

Ее отчаяние лишило вопрос всякого кокетства. Молодой де Сен-Кастин обратил к ней свою сияющую от восхищения физиономию.