Книга Возвращение в Бэлль-Эмбер, страница 35 – Маргарет Уэй

Наконец, Селия отвернулась от зеркала.

— Господи, Кэрин, да ты, кажется, в ярости! Негодуешь — вот самое подходящее слово. — Она пренебрежительно рассмеялась: — Ну, а теперь будь хорошей девочкой!

Она застучала каблучками, дверца машины захлопнулась, и Селия покинула дом.

Обе женщины прошли в гостиную и опустились на податливый, мягкий диван. Красивые глаза Патриции Эмбер затуманились грустью.

— Как вы это терпите? — спросила ее Кэрин.

— За многие годы я привыкла. — Патрицию застали врасплох, и слова легко слетали с ее уст. — Что собой представляет Селия, я поняла, Бог знает как, давно. Если бы я обратила на нее внимание, мне бы стала очевидна ее злоба, и я относилась с подозрением к каждому ее слову, но я научилась держаться спокойно ради тех, кого я люблю. Рикки и Лайана единственное, что осталось от Ричарда. Я их очень люблю, хотя жаль, что у Лайаны нет хотя бы части твоего ума. Если бы я в прошлом конфликтовала с Селией, как мне того хотелось, я могла бы лишиться их общества, как столько лет была лишена вас с Пипом. Со сложными натурами надо обращаться осторожно. Иногда на меня накатывает сильная волна негодования и мне хотелось бы ответить ей как следует, но у меня связаны руки! Я просто не понимаю иногда, где я нахожусь. Оценить Селию может только другая женщина. Она, разумеется, имеет свой подход к мужчинам, но на наш пол у нее просто не хватает времени. Меня бы вовсе не устроило, если бы между нами возникли трения и напряженность. Худой мир лучше доброй ссоры, повторяю я себе, но наступит день, когда даже мое терпение лопнет!

Она искала в Кэрин понимания.

— Полагаю, ты заметила, как Селия предана Гаю: от него исходит свет солнца, луны и звезд! В конце концов, она вдова нашего брата! Гай прожил всю жизнь так, что его левая рука не знает, что делает правая. Наверное, это и его натура, и его воспитание. Я никогда не могла поставить его в такое положение, чтобы ему пришлось выбирать одну из нас. Но мне ясно: если Селия станет когда-нибудь хозяйкой Бэлль-Эмбер — мои дни сочтены! Селия ни с кем не делится своими владениями. Бэлль-Эмбер будет потеряна для меня, мой любимый дом, в котором мы все родились. Такой удар я могла бы принять от любой другой женщины, но не от Селии. У нее нет сердца. Ты видела, как она обращается с детьми. Она любила их, когда они были маленькими, ее способность любить — эгоистична, и Селия прибегает к ней, как к крайнему средству.

— Господи, Господи, Господи!

Кэрин мрачно смотрела на свои сжатые руки. Она ясно понимала, что это было правдой!

Патриция взглянула на юное несчастное лицо, и глаза ее засияли теплотой.

— Ну что ж, я наговорила лишнего и расстроила тебя. Ты такое чувствительное дитя, Кэрин, и твоя жизнь не была усыпана розами. Никогда не позволяй себе поверить, что деньги — это все! — Она улыбнулась: — А теперь, что ты скажешь, если мы переоденемся и пообедаем? Мы должны убедить Рикки и Лайану составить нам компанию. Не думаю, чтобы они были чем-нибудь особенно заняты.

Лайана отказалась, а утром появилась из комнаты бледная, напряженная, с красными пятнами под глазами. Ее великолепный лоск изрядно поблек, а от шикарного вида не осталось и следа. Никогда еще ее длинноногая угловатость не была так заметна. Лайана, Кэрин и Рикки втроем сели за стол завтракать. Лайана рассеянно смотрела перед собой, машинально барабаня по краю нетронутого бокала с абрикосовым соком. Кэрин, не говоря ни слова, подошла к боковому буфету, где на специальных устройствах подогревались принесенные из кухни кушанья, и подала всем яичницу с беконом.

Утреннее солнце, ярко освещавшее комнату, никак не соответствовало мрачной атмосфере за столом. Рикки ел, молча, приняв от Кэрин чашку кофе, как настоящий мужчина, без слов благодарности и время от времени бросая на сестру косые взгляды. Ему потребовалось гораздо больше времени, чем ожидала Кэрин, чтобы заговорить.

— Ну, что, мечте конец?

— Что? — подняла на него глаза удивленная Лайана.

— Ты в трансе, моя дорогая. Это возвращение к зомби, не так ли?

— Сбавь обороты, приятель, — чуть заметно, улыбнулась брату Ли.

Лицо Рикки было вполне серьезным.

— Почему ты это делаешь сама, девочка?

— Если честно, Рикки, — Лайана выходила из оцепенения, — я иногда не могу различить, где у тебя голова, а где зад! Ты действительно странный тип!

Она поглядела на свои сцепленные руки, все еще не в ладах с собой.

Рикки сделал еще одну попытку.

— Я настаиваю для твоего же блага, детка! Ты мне очень дорога, если уж разводить слякоть, а вчера ты действительно выглядела великолепно. Ты должна это знать. Спроси Каро, спроси Триш, спроси любого, кроме матери, — ворчал он в бессильном гневе. — И почему это Гая нет дома, когда он так нам нужен, будь проклята его великолепная шкура?

— Ты слышал, что сказала мама!

Лайана даже сморщилась при воспоминании.

— К черту ее! — закричал Рикки. — Материнство, знаешь ли, не всегда улучшает человека!

— Тебе должно быть стыдно… стыдно! — Лайана вспыхнула, защищая мать. — Говорить о маме в таком тоне, да еще при Кэрин!

В ее глазах блеснули слезы.

Кэрин была невыразимо тронута таким проявлением дочерней любви, и сердце ее защемило от сочувствия.

— О, как все это лицемерно! — застонал Рикки, отпив глоток обжигающего кофе, и с ругательством поставил чашку на стол. — Ты когда-нибудь слушаешь кого-нибудь, кроме дражайшей Селии? — взревел он, как от боли.

— Нет!

Лайана была готова расплакаться, но оставалась на своих позициях.

— Бедная обманутая девочка! — Рикки покачал головой в знак полной капитуляции. — Тебе будет очень тяжело, Ли. — Он перевел взгляд на Кэрин — Я ничего с этим не могу поделать. Она обычно получала в школе хорошие оценки, даже если это было идиотское заведение для сверхпривилегированных девочек!

— О, пожалуйста!

Лайана со слезами вскочила на ноги, опрокинув кресло. Кэрин тоже вскочила, протянув к ней руку.

— О Лайана, прошу тебя, не расстраивайся!

— Оставьте меня! Оставьте меня!

Лайана с воплем бросилась из комнаты, спотыкаясь обо все, что попадалось на пути.

— Делай, как она говорит, — сдержанно произнес Рикки. — Оставь ее. Ей просто необходимо все переварить. Господи, как мне грустно, — насмешливо посетовал Рикки. — Хоть кончай с собой!

Даже в такой момент Кэрин не покинуло чувство юмора.

— Ты никогда не покончишь с собой, Рикки, хотя мог бы кого-нибудь довести до этого!

Рикки с упреком посмотрел на нее.

— Ну, ладно. Мне надоело. Богу известно, как мне надоело помогать, вот что. Но для того чтобы привести Ли в чувство, понадобится очень много усилий. — Вдруг его осенило: — А что скажешь об этом глупом Колине? Не думаешь ли ты, что он что-то нашептал на ушко Ли — но все, что он может, — это нести бред о Селии: «Разве она не великолепна, потрясна!» — Он очень умело скопировал несколько жеманный стиль Колина: — Бог знает, что мы все будем делать, когда Селия станет бабушкой. Уйдем в подполье или будем прятать нашего бедного дорогого младенца!