Онлайн книга «Американская мечта»
– Может быть, ты ее любил, – сказала Шерри, – и поэтому у тебя ничего не осталось. Ведь только женщины ждут не дождутся смерти любимого, чтобы зарыдать на похоронах. Зазвонил телефон. «Мистер Роджек, это вас», – сказал Фрэнк и кивнул на кабинку возле бара. Проходя по залу, я заметил, что Ромео, Сэм, Гэри и девицы исчезли. – Роджек? – Да. – Это Робертс. – Все еще не спите? – Да, приятель, все еще не сплю. – Где же вы находитесь? – В Квинсе. Я как раз собирался лечь. – Он помолчал с той взвешенной расточительностью, которую позволяют себе представители власти. – И кто же вам позвонил? – Позвонили сверху. – А что они сказали? – Роджек, прекратите разговаривать со мной таким тоном. Вы не из миллионеров. Я знаю, где вы родились. – Знаете? Зато я не знаю, где родились вы. – Да ты, сукин сын, напился. – Да и вы тоже, – сказал я. – Вы под газом. – Вот именно. – А я думал, что вы не пьете. – Раз в году позволяю себе, – сказал Робертс. – Весьма польщен, что послужил поводом для этого. – Опять эта высокомерная херня, – сказал Робертс. – Мы оба не пай-мальчики, – ответил я. – Послушайте, вам следует покинуть это заведение. Там для вас небезопасно. – Может, и небезопасно, но нельзя сказать, чтобы мне здесь было плохо. – Та девица, с которой вы сидите. – И что же она? – Вы знаете, что она такое? – Отрава, сущая отрава. – Лучше считайте, что так оно и есть. – Робертс, в ковчеге были и чистые, и нечистые. – Когда-нибудь слышали о Багси Сигеле? – Разумеется, слышал. Как можно относиться с уважением к собственному пьянству и никогда не слышать о Багси Сигеле? – Ладно, Роджек, эта малышка могла бы давать уроки Багси Сигелу. – Почему же тогда, – полюбопытствовал я, – она поет в жалком ночном заведении и зарабатывает всего сто пятьдесят в неделю? – Больше я ничего не могу сказать. Теперь уже рассердился я: – Мне кажется, вы собирались заняться делом Эдди Гануччи. – Но и в вашем деле есть кое-что новенькое. – Что именно? – Вы рассказали нам о своей жене далеко не все. – Не все? – Либо вам понятно, что я имею в виду, либо нет. – Совершенно непонятно. – Ладно, проехали. – А эта новая информация – она хорошая или плохая? – Вам следует быть в участке в пять тридцать сегодня вечером. – И больше вы мне ничего не хотите сказать? – Я слышал, что сегодня утром в город прилетает ваш тесть. – А где вы это слышали? – По радио, – сказал Робертс и засмеялся. Это было его первой шуткой за сегодняшнее утро. – Я слышал это по радио. А теперь, Роджек, дайте трубку бармену. Мне надо потолковать с ним. Когда я вернулся к своему столику, то обнаружил там Тони. Он казался весьма озабоченным. Он выглядел как человек, на которого обрушились несколько неприятностей сразу, и сейчас он просто не знает, которой из них заняться в первую очередь. Он протянул мне для рукопожатия вялую руку и искоса глянул на меня. От него шибало ненавистью, запахом мрачным и сильным, квинтэссенцией всего, что я почувствовал в Шерри за мгновение до того, как чуть было не вырубился. И сейчас, стоя лицом к лицу с Тони, лицом к его круглому лицу, я почувствовал тошноту: в нем таилась угроза, столь до мелочей угадываемая (как будто бы задыхался в пластиковом мешке), что меня охватило паническое желание покинуть их обоих, и я остался лишь потому, что некий инстинкт говорил мне: при удушении первый миг всегда самый страшный. Обратясь к Шерри, я с улыбкой сказал: – Можете себе представить? В полиции решили, что мне пора отсюда сматываться. – В полиции служат умные люди, – сказал Тони. – Так или иначе, они хорошо обо мне заботятся. Они были так встревожены, что даже побеседовали с барменом после разговора со мной. – Здесь, в клубе, никогда ничего не бывает, – сказал Тони, – другое дело в переулках. На улице. – Но на лице у него вновь появилось выражение озабоченности, словно ему предстояло отправить пять посылок, а под рукой было только трое рассыльных. – В наши дни трудно на кого-нибудь положиться, – сказал я. – Только на друзей, – откликнулся он. – Друзьям это тоже надоедает. – Это мое замечание не стоило ни гроша. – Ладно, ступай на сцену и пой, – сказал Тони. – Я не в настроении. – Я тоже не в настроении. Не вешай на меня еще и это. Она следила за выражением моего лица. – Расскажите анекдот, мистер Роджек. – Я расскажу стишок. – Давайте. – «Колдуньи-бздуньи – сказал бздун-колдун». – Это первая строка вашего стишка? – Да. А хотите послушать вторую? – Хочу. – Но это будет уже самая последняя. – Давайте. – «От бздуна и слышим, – ответили колдуньи». Она разразилась таким веселым хохотом, как будто серебряная колдунья и черная колдунья принялись биться друг о дружку крыльями. – Повторите, – попросила она. – «Колдуньи-бздуньи, – сказал бздун-колдун. От бздуна и слышим, – ответили колдуньи». Она заставила меня прочитать стишок еще раз, чтобы запомнить. И ласковой улыбкой озарила мрак на лице Тони. – Ты собираешься петь? – спросил он. – Я спою только одну песню. – Что это значит – только одну песню? – Стишок мистера Роджека немного развеселил меня. Но я спою только одну песню или же не буду петь вовсе. – Ступай на сцену, – сказал Тони. Когда она уже поднялась на эстраду, Тони повернулся ко мне и сказал: – Исполнит все отделение. Но Шерри о чем-то шепталась с пианистом. Я видел, как он затряс головой и улыбнулся слабой улыбкой слабого человека. Пока они разговаривали, его пальцы нервно барабанили по клавишам, выстукивая мотив: «Дружок., не дури, дружок не дури, и в голову это себе не бери». Шерри подошла к микрофону и улыбнулась. «И в голову это себе не бери», |