Онлайн книга «Тарантелла, или Танцы с пауками»
|
А потом навестим одну женщину… Толя, и еще: я хотела тебя спросить, неужели ты так и не понял, что сотворил с тобой и с твоим другом этот мальчик? Ведь ты уже взрослый мужчина… Неужели так и не понял? — А что говорит Фрида? — А ничего… Просто дала мне кассету (у нее их целая полка), да и все. — Значит, колдовство… Она промолчала. * * * Логинов ждал ее в вязовском доме. — Где ты была? — спросил он, встречая ее на пороге. — Логинов, придумай что-нибудь новенькое вместо этого «где ты была». Прямо скороговорка какая-то. Ты разве забыл, что я с тобой поссорилась? Так вот, напоминаю. — Приехали родители Люси… Они сейчас в райцентре. — Понятно… Теперь этот дом, наверное, будет их. Какое горе… А что с результатами вскрытия? — В крови Люси обнаружен неизвестный яд, но в очень незначительном количестве. Кровь отправили в город, может, даже и в Москву. Надо же выяснить, что это за яд. — Если у них осталась кровь, взятая у Любы, то и ее надо будет тоже пустить по тому же пути. Я просто уверена, что эти танцы вызваны наличием в крови этого вещества… Наталия разделась и заперлась в ванной. «Как же много всего произошло за эти несколько дней! И это называется деревенский отдых на свежем воздухе?» Горячая вода немного успокоила ее. Она закрыла глаза и попыталась немного подремать. Но Логинов все же постучался. — Если ты мне не откроешь, я уеду в город. Насовсем. Я мужик и не хочу, чтобы со мной так обращались, ты меня поняла? Она тотчас открыла дверь. — Ты мужик? — спросила она, разглядывая его так, словно видела перед собой первый раз. — Ну тогда раздевайся, посмотрим… * * * Как ни велико было искушение рассказать Логинову о своей поездке в Ялту, она все же промолчала. И расстроилась одновременно, потому что хотела бы видеть в Игоре доверенного ей и преданного человека. После обеда, который как раз совпал с ужином, Наталия уединилась в дальней комнате с фотоаппаратом. Промучившись с механизмом, который должен был обеспечить автоматическую съемку, она вышла раздраженная к Логинову: — Сейчас я попрошу тебя об одном одолжении… Только не смейся, пожалуйста. Минут через десять после того, как я начну играть, войди резко в комнату и сделай подряд несколько снимков. Ты все понял? — Не то слово. Сейчас, только часы возьму. Она снова вернулась в комнату, села за пианино и стала играть заношенный до дыр домажорный этюд Черни. Как она и предполагала, снова зазвучал женский голос, наложенный на голос старика-француза… «Этот способ требует большего терпения. Вот более быстрый прием. Я запасаюсь живыми шмелями и кладу одного из них в небольшую склянку с достаточно широким горлышком, чтобы накрыть отверстие норки, и опрокидываю ее над норкой. Шмель — сначала летает и жужжит в своей стеклянной тюрьме; потом, заметив норку, похожую на его собственную, не долго колеблясь, влетает туда. С ним случается беда: когда он спускается вниз, паук поднимается; встреча происходит в вертикальном ходе. Через несколько минут до слуха моего доходит предсмертная песня шмеля. Потом наступает тишина. Тогда я снимаю склянку и щипчиками с длинными концами вытаскиваю из норки шмеля, но мертвого, неподвижного, с повисшим хоботком. Только что свершилась ужасная драма». Она бросила играть. Все пропало. Ни разу еще видения не были столь статичны и неинтересны. Прямо-таки школьная лекция по зоологии. Голова немного кружилась. Она вышла из комнаты. Логинов протянул ей фотоаппарат. — Вот, готово дело. — Ты делал снимки? А я ничего не слышала. Кстати, когда ты открыл дверь, ты не видел никакого старика в широкополой шляпе? — Нет, я видел лишь тебя, играющую, честно говоря, какую-то чепуху. — Это не чепуха, — с достоинством возразила Наталия, — а знаменитый до-мажорный этюд Черни, от которого тошнит абсолютно всех музыкантов мира. Так-то вот… Кстати, ты не знаешь, здесь есть где-нибудь фотоателье или что-нибудь в этом роде? Фотоателье она нашла в Малой Вязовке, а для этого ей пришлось перейти мост. Мужеподобная женщина-фотограф, скорее всего гермафродит, вынула пленку, проявила ее и напечатала несколько снимков. Наталия, увидев их, была поражена. Изображение старика было настолько же четким, насколько и снимок ее головы. Словно две прекрасно сделанные фотографии, а точнее, пленки, налагались друг на дружку, но ни одно изображение при этом не потеряло своего качества. — Какой-то монтаж, — сказала как бы между прочим женщина-фотограф и закурила. — Да, это и есть монтаж. Спасибо, сколько я вам должна? Она вышла из темного помещения фотоателье на яркий зимний свет и зажмурилась. Но потом, когда глаза привыкли, стала снова рассматривать фотографии. Что же это за старик? Она подняла снимок и закрыла им солнце. И вдруг увидела нечто похожее на водяные знаки, наверное, это был третий слой изображения. Всего семь букв: «J. Н. Fabre». И она все поняла. * * * В магазине ее обступили любопытные женщины, до которых уже дошел слух о женщине-следователе. — Ну что, как продвигается следствие? — Все нормально. Убийцу уже поймали. — Кто из них двоих? Ванеев или Аржанухин? — Этого я пока не имею права говорить в интересах следствия, — потешалась в душе Наталия, в то же время находящаяся на грани нервного срыва. То, что ей предстояло сегодня сделать, было равносильно самоубийству. — Главное, что все вы можете теперь спать спокойно… — Но кто же убил Ларису Ванееву? — Это был несчастный случай. Разочарованные женщины отходили к прилавку и высказывали свое неодобрение Светлане, продавщице. Когда женщины ушли и Наталия осталась со Светланой наедине, она сама, не спрашивая, заперла магазин изнутри и подошла к оробевшей продавщице: — Света, когда была убита медсестра Валя Анохина, которая работала у Ошерова? — Пятого октября, а что? — А когда нашли Орешину с Аверьяновым? — Седьмого октября. — Что вы думаете по этому поводу? — Не знаю… Ничего ведь не известно… — Правильно. Я просматривала дело и наткнулась на записку, которую Анохина передала вам через Аржанухина. Было такое? — Ну, было… — А вы помните, что именно было в этой записке? |