Книга Мое зеленоглазое счастье, страница 14 – Барбара Ханней

К счастью, Джек не стал засыпать ее вопросами сразу, как только они пришли в гостиную. Лиззи не любила обсуждать свою личную жизнь и была благодарна ему за возможность попить чаю с мятой и собраться с мыслями. Ей нужно было придумать, как ослабить интерес Джека, и, поскольку они собирались жить под одной крышей, необходимо было сделать это поделикатнее.

Будучи опытным тактиком, Лиззи выбрала окольный путь.

– Тишина здесь просто изумительная, – начала она. – Сначала мне это показалось странным. В моей квартире в Брисбене постоянно слышен какой-нибудь шум. Транспорт, строительные работы, вой сирен.

– Думаю, ты привыкла к шуму и не обращаешь на него внимания.

– Это правда. А ты когда-нибудь жил долгое время в большом городе?

Он покачал головой и улыбнулся:

– Мне нравится городская суета. Всякий раз, когда я бываю в городе, я использую эту возможность по максимуму.

– Полагаю, ты веселишься на полную катушку?

Его рот слегка искривился.

– Не хочешь узнать как?

«Очень хочу», – подумала Лиззи. Ей действительно было интересно, как Джек проводит время в городе, но она не собиралась ему в этом признаваться.

Джек казался абсолютно непринужденным. Он сидел на другом конце дивана, вытянув перед собой ноги.

– Кажется, ты собиралась мне рассказать о мужчинах, которые были в твоей жизни. С чего бы ты хотела начать?

– Не думаю, что нам следует начинать этот разговор, Джек. Лучше признать, что тот поцелуй был ошибкой, и…

– Это чушь, Лиззи. Ты сама прекрасно знаешь.

– Что ты имеешь в виду?

– Поцелуй был фантастический, и мы обязательно его повторим. – Его глаза сверкнули изумрудным огнем. – Если, конечно, ты не назовешь вескую причину, по которой нам не следует этого делать.

Испугавшись, что может покраснеть, Лиззи отвернулась.

– Например, – сказал Джек, – если ты сообщишь, что у тебя есть бойфренд в Канберре или Брисбене, я к тебе больше не прикоснусь.

Немного помедлив, она призналась:

– У меня никого нет.

– Ты уверена?

– Разумеется, я уверена. О таких вещах не забывают. У меня уже довольно давно никого не было.

Определенно Джеку не нужно знать о Митче, первом мужчине, разбившем ей сердце, и Тоби, ее любовнике-банкире, который продал их историю прессе и чуть не погубил ее карьеру.

Лиззи пронзила его суровым взглядом:

– А как насчет тебя? У тебя есть подружка, Джек?

Она вдруг осознала, что с замирающим сердцем ждет его ответа.

– Нет никого, кто имел бы на меня особые права.

Она бы предпочла более прямой ответ.

После небольшой паузы Джек добавил:

– Ты ведь сюда приехала, чтобы от чего-то спрятаться, не так ли?

– Да, – призналась Лиззи. – От прессы.

– У тебя была на это особая причина? Я думал, политики любят быть на виду.

– К несчастью, журналисты всегда преследуют женщин-политиков.

– Особенно фотогеничных, – предположил Джек.

Лиззи кивнула:

– В начале моей политической карьеры меня слишком часто называли цыпочкой. Это меня безумно раздражало. Как бы серьезно я ни относилась к своей работе, пресса считала, что меня интересуют только наряды и украшения.

Джек сочувственно улыбнулся:

– Ты говорила, что поначалу не интересовалась политикой. Ты забрела в нее случайно?

– Можно сказать и так.

– Как Алиса в кроличью нору?

Она не удержалась от улыбки:

– Некоторые говорят, что премьер-министр похож на Чеширского кота, но моя история не так интересна, как история Алисы.

– А мне интересно, – ответил Джек, с вызовом глядя на нее.

Лиззи растерялась. Чтобы ответить на его вопрос, ей придется рассказать ему о Митче. Ей этого не хотелось. С другой стороны, если Джек больше о ней узнает, возможно, он будет держаться на расстоянии.

– Думаю, все началось, когда я была очень молода, – произнесла она. – Еще в школе в Монта-Корренти. Отец моей лучшей подруги был мэром. Я часто ходила к Джанне в гости. Когда ее отец был дома, он, несмотря на свою занятость, всегда находил время поболтать с нами. Он был очень добрым и веселым. – Лиззи сделала глоток чая. – Я постоянно слышала, как взрослые говорили, какой замечательный у Джанны отец. Он чинил водопровод и канализацию, помогал старикам. Весь город любил его. Он всегда был для меня примером для подражания.

– Но ты выбрала австралийскую политику.

– Да. Поступив в Сиднейский университет, я с удивлением обнаружила, как позитивно некоторые идеологии влияют на мир. Меня переполняли благородные идеи. Я хотела помогать людям, делать мир лучше, добиваться справедливости. – Она горько усмехнулась. – Затем я безумно влюбилась в политика.

Глаза Джека перестали весело блестеть.

– Кто он, если не секрет?

Лиззи сделала еще глоток чая:

– Ты слышал о Митчелле Мак-Кэлламе?

– Конечно. – Джек выглядел потрясенным. – Ты хочешь сказать, что это был он?

Лиззи кивнула. Даже спустя столько лет при одном упоминании о Митче по ее спине пробегала дрожь.

В комнате установилось неловкое молчание. Джек нахмурился. Очевидно, вспоминал все, что слышал и читал о Митчелле Мак-Кэлламе.

– Это было задолго до скандала, – пояснила она.

– Я очень на это надеюсь, – мрачно ответил он.

Значит, Джек был невысокого мнения о Митче.

Лиззи это нисколько не удивляло. Пять лет назад пресса была безжалостна к Митчу. К тому времени он уже четыре года состоял в браке. Его уличили в том, что он тратил государственные средства на аренду пентхауса в Сиднее для своей любовницы.

– Расскажи мне поподробнее о Мак-Кэлламе, – попросил Джек.

Решив, что так будет лучше, она глубоко вдохнула и начала:

– Мы с Митчем учились в Сиднейском университете. Мы и еще трое студентов снимали большой ветхий дом в Бэлмейне. Митч был на два года старше меня. Он изучал политологию и экономику. Он был очень умным, талантливым и харизматичным, и, можно сказать, я стала его ученицей.

– Ученицей, которая спала со своим учителем.

– Это было позже. – Ее щеки вспыхнули. – Сначала я часами слушала его речи за столиком в кафе. Он умно рассуждал о правах человека и международных отношениях и помогал другим студентам отстаивать свои права. Он был главой студенческого союза и отличным оратором, так что его было приятно слушать.

Джек выглядел так, словно собирался что-то сказать, но внезапно передумал.