Онлайн книга «Запах полыни»
|
Таня, Сауле и Никита тысячи раз слышали, что «Тимоша — настоящий аристократ, редкий умница и красавец». Изредка Анна Генриховна скромно добавляла — «как все сиамцы». Никита с Таней смотрели, как она неспешно обувается. Причесывается у зеркала и повязывает косынку. Прячет старый-престарый зонт, такой большой, что не вмещается в сумку целиком. И покорно слушали, как Анна Генриховна проклинает современное телевидение, его «разлагающее влияние на неокрепшие умы молодежи». — «За стеклом», «Дом-1», «Дом-2», «Счастливы вместе» — глупо, пошло, все шутки, что называется, ниже пояса… — Мы с мамой не смотрим. — Никита широко улыбнулся няньке, демонстрируя передние зубы — новенькие, с зубчатыми марочными краями. — Я тоже только названия слышала, — поддержала Таня. — Зато другие у экранов сидят как приклеенные. — Анна Генриховна подняла с пола красный ремень и вернула на вешалку. — Не все! Но Анна Генриховна лишь рукой махнула. Сказала, что спорить не собирается, но уверена — расслоение в стране идет не только социальное или по материальному достатку, но и самое страшное — интеллектуальное. Теряется общий язык, углубляется непонимание, появился новый класс — «быдло российское». Это молодые люди со словарным запасом в четыре-пять тысяч и любимейшей передачей «Дом-2». Завтрашние взрослые, не знающие, что такое параллели и меридианы, в каких странах находится Киев, Ташкент или Алма-Ата, что такое холокост, геноцид или адаптация… На этом Анна Генриховна выдохлась. Перекрестила насупленного Никиту — мальчик пытался переварить услышанное — и ядовито посоветовала Тане не увлекаться красным цветом. И тем более — не сочетать его с белым, ей не три года! Таня наблюдала, как Никита ест пирожное, и непроизвольно улыбалась, так «вкусно» у мальчишки это получалось. Свои три эклера — нет, ей точно пора на диету! — Таня проглотила мгновенно и теперь маялась: и чего не взяла больше, кто мешал? Ведь за весь день съела только яблоко и выпила стакан ряженки, некогда было забежать в кафе или домой. Таня пододвинула тарелку с пирожными поближе к Никите. Налила себе еще одну чашку чая, кофе варить поленилась: в конце концов, она в гостях или как? Посмотрела на часы и проворчала: — Твоя мать совсем о нас забыла. Шляется где-то, а ведь должна юлой крутиться вокруг… — Почему это — должна крутиться? — Никита с наслаждением слизнул воздушный, шоколадного цвета крем. — Ты — единственный сын, а я — дорогая гостья. Разве нет? — Ну, так, — неохотно признал мальчик. И вдруг просиял: — А давай я возле тебя покручусь? Ты же и моя гостья! — Толку-то! Мне, конечно, будет приятно, но вот кофе ты не сваришь… — Кофе — нет. Но я научусь, хочешь? — Учись. Я где-то слышала, что у мужиков это выходит лучше. И мясо у них получается лучше, особенно жареное, шашлыки там или отбивные. А вот супчики, тут — шалишь. На них у вашего брата терпения не хватает. — У меня хватит, вот увидишь. — Никита взял следующий эклер. — А то мама не любит готовить. — И похвастал: — Я знаешь как картошку чистить наловчился? Шкурка тонкая-тонкая, аж светится… — Еще бы не наловчился, — сердито фыркнула Таня. — Видела я, как управляется с картошкой твоя мамочка — одни отходы! — Она… она просто рассеянная, — насупился Никита. — А я что, возражаю? Именно что без головы! Вечно витает в облаках, все никак на землю не спустится… Никита вернул надкусанное пирожное на тарелку и исподлобья уставился на гостью: — Мама хорошая! — Вот-вот — не мама, а ангел небесный, — съязвила Таня. — Нет чтобы нас ужином накормить… — Ужин есть, — возмутился Никита. — В холодильнике котлеты и каша гречневая! Хочешь, в микроволновке тебе разогрею? Прямо сейчас? — Что, правда котлеты есть? — оживилась Таня. — Сделать? — Никита с готовностью вскочил со стула. — Ну, нет! Я все же твою любимую маман дождусь, тогда и отдам им должное! Таня непроизвольно облизнулась: котлеты Саулешка жарила классные — сочные, нежные, пахучие… кругленькие, как колобки! Никита хихикнул, вспомнил: в прошлый раз тетя Таня побила все рекорды, съела ровно десять штук! — и снова взял пирожное. Таня посмотрела в окно и нахмурилась: уже совсем стемнело, где только глупая Саулешка ходит? Сама от писка комариного шарахается, а туда же — гулять затемно. Таня одним глотком допила чай и небрежно поинтересовалась: — Кстати, не знаешь, где твою мамулю носит? А то я не спросила. Она меня в кабинете у шефа вызвонила, сам понимаешь — при нем особо не поболтаешь. — Наверное, к бабе Нине пошла. — Баба Нина — это кто? В первый раз о такой слышу. — Старушка одна. — Никита пожал плечами. — На рынке досками торгует. Разделочными. Я ее тоже никогда не видел. — Да-а? И что твоя мама потеряла у этой старушки-невидимки? — Она… — Никита не договорил, оглянулся на дверь. Затолкал в рот почти пол-эклера и виновато прошамкал: — Сама у нее спросишь. — Что — секрет? — мгновенно насторожилась Таня. — Очередная благотворительная акция — «дружно поможем старикам и бродячим собакам»? — Вовсе нет. — Никита вдруг покраснел и обиженно буркнул: — Ну, скажи — собаки-то здесь при чем? — В общем-то ни при чем, — мирно согласилась Таня. — Это я так, для красного словца. — Вечно ты… Таня приложила палец к губам. Никита привстал: он тоже услышал, как открывается входная дверь. — Наконец-то явилась. — Таня посмотрела на часы и сурово сдвинула брови: почти девять. — Надо же — и петухи еще не пропели! — Не ругайся только, ладно? — Да я и не собиралась, во всяком случае — не при тебе… Таня замерла с открытым ртом: в прихожей явственно заворчала собака. Никита изумленно моргнул. — Неужели сглазила? — неверяще прошептала Таня. Они переглянулись: Сауле кому-то предложила не стесняться и чувствовать себя как дома. Не сговариваясь, Таня с Никитой одновременно протиснулись в дверь. Вылетели в прихожую и дружно попятились: на них скалило внушительные зубы бело-розовое чудовище. — О боже, бультерьер! — потрясенно выдохнула Таня. Нащупала рядом Китеныша и задвинула за собственную спину. Страшная собака утробно зарычала. Никита нервно икнул. Таня в ступоре рассматривала огромный тяжелый носище, круглые крошечные глазки, широченные кривые лапы, голый неприятный хвост… |