Онлайн книга «Пасынки Гильдии»
– Только денежки вперед! – вот первые слова, что скрипуче сползли с этих обезображенных губ, когда их обладатель предстал перед взглядами бернидийцев. – И тебе доброго утречка! – отозвался молодой капитан «Вспышки», укладывая подзорную трубу в чехол. Все рассмеялись. – Не обижу, не обижу! – весело воскликнул Равар. – Сможешь провести корабль вдоль северного берега Портовой бухты? Впритирку, чтоб с Южной башни камнями не задело? – Я сказал, денежки вперед, – хладнокровно проскрежетал калека. Равар опять расхохотался и положил на ладонь калеки увесистый кошелек. Предатель взвесил его на руке и скрипнул: – Договорились! – А где второй? Где этот, как его… Рябой? – обернулся Равар. Рябой обнаружился в нескольких шагах: заранее склонившись в почтительном полупоклоне, он ждал, когда на него соизволят обратить внимание. Изрытое оспой лицо, шельмовски поблескивающие, маленькие, глубоко посаженные глазки… а в остальном он смахивал на средней руки лавочника. Толстенький такой, одежда приличная, ладони засунуты за пояс. И всем своим видом выражает желание услужить господам. – Мне сказали, – обратился к нему Равар, – что тебя знают в лицо все стражники из Северной башни. – Из обеих башен, господин. Уж так я старался тамошних парней ублажить… ну, не сам, девочки мои старались. – Если постучишь – впустят? – Оно бы, господин, и так… А только я к ним еще ни разу не приходил в одиночку. Могут и в болото послать. Забудут старую дружбу, прямо так и скажут: вали, мол, Рябой, в болото к тамошней хозяюшке, не мешай доблестным стражам порта неусыпно в «радугу» резаться! Вот ежели бы со мною была пара-тройка потаскушек посмазливее… Равар на миг задумался, затем его глаза блеснули: – Эй, боцман, где Птаха? – В «колыбельке», – тут же откликнулся боцман. – А ну, кликни! Боцман задрал голову и зычно проорал вверх: – Эй, впередсмотрящий! Живо к командиру! Шершень поднял взгляд на огромную бочку, приколоченную к верхушке грот-мачты. Разбойник только успел вспомнить, что моряки называют эту штуковину «колыбелькой» (уж очень качает там, наверху), как из бочки появилась и скользнула вниз по вантам небольшая гибкая фигурка. Никто и слова сказать не успел – а перед капитаном уже стоит крепкий, ладный матрос, невысокий, веснушчатый, в матросской куртке и штанах. И лишь округлый нежный подбородок да круглящаяся под рубахой грудь выдают девушку. Шершень не удивился. Ему доводилось слышать, что на Семи Островах и женщины порой становятся моряками. Нечасто, но бывает такое… – Слышь, Птаха, – приветливо спросил капитан, – а если бы понадобилось изобразить шлюху – сумела бы? В серых глазах девушки плеснулось удивление – и тут же лицо посуровело, замкнулось. – Для дела – или каких-нибудь дурней позабавить? – дерзко спросила Птаха низким, почти мужским голосом. – Для дела, – твердо и серьезно заверил девушку Равар. Та прямо посмотрела ему в глаза – и успокоилась. Поверила. – Ну… если надо… я сейчас! Повернулась и побежала прочь, шлепая босыми пятками по палубе. – Боцман, другого впередсмотрящего наверх! – скомандовал Равар. – Господа, взгляните на карту. На Северную башню – три десятка лихих парней. Эти будут с «Гордеца», ручаюсь за каждого. Вторая цель – склады. Вот здесь, видите? Сюда не меньше сотни, здесь надо много шума, пусть сюда стража стянется… и эти, как их… – Алмазные, – подсказал Шершень, поправляя повязку на руке. – Вот-вот… Пойдут на шлюпках люди с «Танцора» и «Вспышки». Капитанам объяснить парням, что те идут не грабить, а шуметь. Брать можно только то, что унесешь за пазухой. А что шлюпка за один раз не примет – тут же, у причала, будет утоплено. Удирать придется быстро, груз помешает… Ах да, вы там, на складе, огоньку не забудьте, огоньку, чтоб потом не понять было толком, разграблен склад или нет… – Вот будет радость приказчикам! – ухмыльнулся Шершень. – Представляю, о каких убытках они доложат хозяевам! – Точно! – засмеялся в ответ Равар. – Весь склад на нас насчитают, все товары, какие есть… Пока Равар и другие капитаны обдумывали план налета на порт, Вишух, про которого все на время забыли, подошел к рулевому и в упор залюбовался яркой птицей у того на плече. Серый пепел тоски и равнодушия немного развеялся в глазах искалеченного нищего. – Что за птица? – спросил он отрывисто. – Из заморских краев? – Я тоже из заморских краев, – хохотнул рулевой. – А птица наррабанская. Называется попугай. Что, не видал такого в своих лесах да болотах? – Не видал, – согласился Вишух, становясь понемногу разговорчивее. – А хохолок-то – ну чисто корона ихнего Светоча! И вид смышленый. Как будто понимает своими куриными мозгами, о чем мы толкуем! Попугай величественно повернул голову в сторону непочтительного незнакомца, встопорщил хохолок и так же скрипуче, как и Вишух, отозвался: – Сам дур-рак! Потрясенного нищего словно ветром отнесло в сторону. – Не бойся, – успокоил его старый бернидиец. – Птица повторяет то, чему ее люди научили, а соображения у нее никакого. Вишух не без опаски приблизился, не сводя глаз с заморского дива. – Чего только боги не учудят… И любым словам ее можно обучить? – Ну, не сразу. Надо потрудиться. В глазах нищего разгорался пламень честолюбия. – Да с этакой тварью даже в бродячий цирк можно прибиться! Эх, мне бы такую!.. Рулевой скользнул взглядом по горизонту и легко предложил: – А возьми. Все одно мне нагадали, что не вернусь из этого рейса. Еще пропадет без меня птица… Потрясенный нищий молча принял из рук бернидийца чуть трепыхающийся комок перьев. – Сам дур-рак! – вновь продемонстрировала птица весь свой запас человечьих слов. Старик рулевой глядел вперед, чуть улыбаясь своим мыслям. Словно и не он только что говорил о собственной близкой смерти. В этот миг за спиной у нищего разом стихли разговоры. Кто-то присвистнул. Вишух обернулся. По чистой желтой палубе к ним приближалось… м-м… нечто. Узнать в этом существе Птаху было трудно. Вокруг талии девушка, словно юбку, обернула цветастую шаль, завязав ее на бедре эффектным узлом. Рубаха осталась та же, матросская, но девушка расшнуровала завязки на груди, и в вырезе были видны ключицы, более светлые, чем загорелая шея и лицо. На голове, скрывая коротко остриженные волосы, был наверчен фантастический головной убор из второго платка – иного цвета, чем юбка, но тоже весьма яркого. Но главное – изменилась походка: стала более гибкой, дерзкой, вызывающей. |