Онлайн книга «Привычное проклятие»
Все эти мысли занимали бы человека. А два ящера чутьем разыскали на крышке большого сундука ларец из ароматного дерева тхау — изящную вещицу, которую только они и могли именовать «ящиком». И поспешили покинуть человечье логово, отнюдь не интересуясь его мрачными тайнами. Ничего больше не взяли они в пещере — не из благородства, а потому, что ничего не показалось им там ценным. * * * — Ну зачем нам мучить друг друга? Обо всем поговорили, все решили… — Правда, любимая? А почему у тебя такие грустные глаза? Грустные? Неужели? Науфина мысленно упрекнула себя: стареет. Раньше ей лучше удавалось скрывать чувства. Бывало, вся лучится весельем, никто и не догадается, что на сердце кошки скребут. Возьми себя в руки, Науфина. Делать глупости хорошо в юности, тогда это слаще меда. Даже в слезах, которые проливаешь, тоже есть сладость. А в солидном возрасте… Стыдно, Науфина! Сейчас вы расстанетесь, уже навсегда. Фержен погорюет и успокоится. А станет одиноко — найдет себе молоденькую, для мужчин старость наступает позже… Что он говорит?.. Бедный, милый чудак, он еще пытается ее убедить! — Нет, Фержен, не надо! Расскажи лучше, как ты живешь. Кринаш говорил, что ты купил дом в Шаугосе. — Ну, дом — это громко сказано. Так, домишко. Впрочем, для меня он даже слишком большой. Я же там совсем один! — Но зимовать в столице ты не захотел? — Там жизнь дороговата, в Шаугосе все дешевле. — Да, верно. — Науфина обрадовалась, что нашлась такая безопасная и близкая ей тема разговора. — Но не опасно ли в такую погоду подниматься по реке? Там же Пенные Клыки! — Не бойся, солнышко! Таких капитанов, как я, поискать надо! Перед Ферженом подводные скалы сами расступаются! — Прямо шарахаются! Хвастунишка… — А все-таки лучше было мне остаться в Джангаше, — неожиданно хмуро сказал Фержен. — Как подумаю: вот подплывает «Шустрая красотка» к пристани… Мой дом с реки виден — он на берегу, над обрывом. И темный, как сундук! Ни огонька в окошке! А это, наверное, такое счастье, когда для тебя кто-то огонь в окне зажигает. Разговор опять съехал на скользкую дорожку. Науфина поспешила спросить: — Ну не совсем же один живешь, хоть прислуга имеется? — А как же! Одного старого раба получил в придачу к дому, от прежних хозяев остался. Жуткий лодырь, но умеет вовремя изобразить неустанную работу. Трудно поймать на том, что бездельничает. Еще купил рабыню — по дешевке, потому что одноглазая. Но она одним глазом видит больше, чем иные — двумя. Ястреб, а не баба! Характер свирепый, язык злющий. Ухожу в плавание — радуюсь, что отдохну от этой грозной особы. — А между собой слуги ладят? — Да ничего, нашли общий язык. — Ну, я рада, что у тебя все хорошо сложилось… Ты извини, мне надо подняться к себе. Я обещала внучке проверить список расходов — на дом в Джангаше, на склады… Внезапно эти трезвые, разумные слова показались женщине полным бредом. Огорченно махнув рукой, она повернулась к лестнице. — По-моему, они меня обкрадывают, — сказал ей в спину Фержен. В голосе не было досады — просто хотелось удержать хоть на мгновение эту бесконечно дорогую женщину. И ему это удалось! Науфина резко обернулась. Синие глаза тревожно распахнулись: — Кто… обкрадывает? — Раб и служанка. Я им деньги даю на хозяйство, то да се… Что-то много выходит. — «То да се»? Сколько у тебя в месяц уходит на хозяйство? — По-разному. Только почему-то не выходит экономии, когда я в плавании. — О Безликие! Как эти мерзавцы перед тобой отчитываются? Каждый раз, как возвращаются с рынка, или раз в несколько дней? — Ну… когда им захочется. — Да ты их просто толкаешь на воровство! — разгневалась Науфина. — А как ты их проверяешь? Какие у вас в Шаугосе цены на мясо?.. А на муку?.. А на овощи?.. — Я… я приблизительно… — Не знаешь! — Науфина задохнулась. Ох, эти мужчины! Выглядят героями, а на деле за ними нужен присмотр, как за малыми детьми! Ее Фержен, ее Перекати-поле, единственный, кого она любила, возвращается в холодный, темный дом, где некому зажечь для него свет в окошке. А там его поджидает пара бессердечных чудовищ, готовых вытянуть его деньги до последнего медяка. Скалы от этого героя, видите ли, шарахаются! Грозы он, видите ли, не боится! А уберечь свой кошелек ему не по силам! Правильно. Для этого нужна любящая женщина. Что тут Науфина насочиняла? Молоденькую он возьмет? Да молоденькая его сама и обворует! Хапнет его сбережения и сбежит с любовником! Разве эта смазливая дрянь сможет любить Фержена так, как любит она, Науфина! Любит? Да! И никому не отдаст! И никому не позволит его обидеть! — Я еду с тобой, — сказала женщина ровным голосом полководца, объявляющего свою волю: быть сражению! Фержен от неожиданности потерял дар речи. — А прислугу твою я так выдрессирую, что бархатная станет, атласная! Только не говори пока никому, иначе мои родные захотят нам помешать. — Пусть только попробуют! — вернулся голос к счастливому Фержену. — Они попробуют, милый, можешь не сомневаться!.. Сейчас вернусь к себе, напишу внучке письмо и оставлю ей самые дорогие украшения. — Оставь все! — Конечно, конечно! — с подозрительной готовностью согласилась Науфина. — Так, кое-какие безделушки захвачу на память. А ты жди меня, милый! — На губах женщины расцвела гордая улыбка. — На этот раз я не подведу тебя. * * * Беседа не клеилась, хотя оба путника честно пытались ее поддержать. Впрочем, не до разговоров тому, кто бредет по смеси опавших листьев и грязи и тревожно поглядывает на затянутый тучами небосвод: как бы гроза не прижала тебя к земле! Не способствует дружеской беседе и вертящаяся в голове мысль: а что понесло твоего спутника в дорогу по такой мерзкой погоде? Про свои тревожные обстоятельства ты знаешь все, а этому типу чего не сиделось на уютном постоялом дворе, у жаркого очага, среди летящих с кухни аппетитных запахов… ох, лучше не вспоминать! Можно счесть странным то обстоятельство, что Эйнес и парень, называвший себя Опекуном, не задавали друг другу вопросов о цели путешествия и о причинах спешки. Перебрасывались репликами насчет близкой грозы и обсуждали, насколько удобнее идти берегом Тагизарны (дорогу севернее деревни могла затопить разлившаяся от дождей Барсучья речка). И все время были настороже. Чего опасались — разбойников, троллей, нежити? Или… или друг друга? Но взаимные подозрения разом исчезли, когда послышался властный оклик и в ствол дуба предупреждающе ударила стрела. |