Книга Тропа смерти, страница 65 – Ярослав Коваль

Мы перемазались так, что потом с наслаждением мылись чуть ли не с головы до ног в холоднющей воде, щедро бьющей в каменную чашу, и после этого грелись, прыгая, у костра, который слишком уж быстро пожирал пересохшие дрова. Рядом сохла и наша одежда, изукрашенная пятнами всех возможных форм, цветов и размеров. Аштия проснулась явно не потому, что выспалась, а от наших нервных притоптываний и сдавленных матов, и несколько мгновений молча созерцала эту картину лёжа, без тени улыбки.

— Ребята, что у вас стряслось?

Мы почему-то смущённо переглянулись.

— Да так, — с деланым безразличием отозвался Ниршав. — Поохотились чуток.

— Изрядно, вижу, вы поохотились!.. Серт, ты ранен?

— Да, зацепило немного.

— Ниш… Ну тебе-то стыдно должно было морду подставлять!

— Да вот так. За компанию. Зато смотри, сколько мы мяса добыли!

Аштия приподнялась, оглядела свинью с клешнями, потом — «кенгуру». Деликатно прикрыла нос.

— А это вам зачем?

— Как зачем?! Есть!

— Ты будешь это есть, Ниш?

Выражение лица у офицера стало матерным. Женщина усмехнулась и, покосившись на меня, посоветовала:

— Давайте оттащим тушку подальше. А то она со временем станет только круче вонять.

— И что, — я, пыхтя, пристроился поднимать «кенгуру» за лапы, — совсем ничего с этой твари не возьмёшь?

— Шкуру возьмём. Пригодится. А мясо это есть нельзя. И требуху поостережёмся. Можно попробовать взять мозг… Будешь есть мозг?

— Не уверен.

— Тогда увы. У хвостатых съедобны только народившиеся или ещё даже не народившиеся детёныши. А это, кажется, вообще самец… Ребята, а обо что вы умудрились так изгваздаться?

— Об свинку.

— А постираться сразу — не судьба? Или вы реально думаете, что коль уж судьба угораздила меня родиться женщиной, я тут сыграю роль прачки?

— Я стирать всё равно не умею, — хмуро ответил Ниршав.

— Так учись, сердце моё! Всему на свете можно научиться!

Он взглянул на Аштию укоризненно.

— Ты мне мстишь, да? За то, что мы тебя разбудили?

— Есть немножко. — Она поднялась с земли со вздохом. — Однако стирать вам всё же придётся. Набирайте золы из костра и насыпайте вот в этот хвост, который вы сняли, молодцы, как положено. А теперь туда воды. И одежду. А что поделать?! Жизнь требует жертв.

— Это ужасно!

Ниршав произнёс это с таким чувством, что я заподозрил парня в издёвке. Но нет, он с угрюмым видом запихал в новую кожаную ёмкость несколько горстей золы, потом свою одежду и подсунул мне:

— Пихай и иди уж тогда за водой.

— Может, думаешь, я ещё и стирать буду? — усмехнулся я. Меня самого такая перспектива не сильно пугала. Единственное — я ещё никогда не стирал таким допотопным способом, без мыла. Ну да какая разница. Неважно, будут ли на ткани пятна. Главное, чтоб её можно было носить.

Косясь на нас с усмешкой, Аштия занялась приготовлением пищи. Аромат жаренного на углях мяса слегка подбодрил нас и расцветил реальность, в которой приходилось нудно возиться с холодной водой, мерзкой на ощупь рубахой и топать по колким камням мокрыми насквозь сапогами, потому что если их сейчас снять и сушить отдельно, они покоробятся и усохнут, на ногу уже не налезут. Это вам не прорезиненный брезент и кожа молодого дерматина на моей весёлой родине.

Ободряло то, что нам, насквозь промокшим и замёрзшим, светила впереди горячая мясная похлёбка, а это намного лучше для согрева, даже чем чай с ромом. На мой взгляд, конечно. Ниршав, похоже, думал о чём-то подобном, потому что то и дело поглядывал в источавшую ароматы жареного мяса сторону с алчным видом.

— Между прочим! — заявил он, старательно отполаскивая одну из деталей своей одежды от золы. — У меня ведь есть фляжка! Со спиртным! Вот он, случай! Нам надо непременно выпить.

— И пойти громить демонов.

— Тоже можно, но лучше просто посидеть, песни поорать.

— Эй, там! Портомои! Идите сюда, похлёбка готова!

— О! И под похлёбку — выпивка! — Ниршав оживился. Повертев в руках мокрую шмотку, плюхнул её обратно в чашу с взбаламученной водой и тут же вытащил обратно. — Как думаешь? Сойдёт?

— Сойдё-от. Тебе ж не перед императором дефилировать.

— В подштанниках, ага, — оскалил зубы офицер. Тщательно отжал бельё и натянул на себя, морщась. — Пакость. Точно надо выпить. Эй, Аше, тебя не смутит, если я не до конца оденусь?

— Видала я мужиков без штанов, ничего интересного. Идите сюда, а то околеете там от холода, и с кого я буду дальше веселиться?

Похлёбка была упоительно-горячей и вкусной. Жадно черпая в очередь, мы только переглядывались. И плевать, что разнообразием вкусов Аштия нас порадовать не могла — еда была горячей, сытной и очень вовремя приготовленной, а что ещё нужно для счастья?

— Так, — сурово заявил Ниршав, облизав ложку и рыгнув. — Давайте договоримся сразу: когда решим тут строить человеческое сообщество, я на тебе первый женюсь, Аше.

— Э-э… Прости?

— Ну, если мы тут зависнем, как я предполагаю, на много лет или навсегда, собираюсь быть твоим первым мужем и иметь на тебя больше прав. А что ты на меня так смотришь? Тут два мужика и всего одна женщина. Кто первый успел, тот и молодец. Я без женщины жить не могу. Что делать-то?

— Например, заткнуться и перестать бредить, — ласково предложила Аштия.

— А при чём тут бредить? В любом месте надо устраиваться жить, как получится. Понимаю, была бы реальная проблема, если б мы с Сертом сюда попали вдвоём. Но есть же ты, Аше…

— Ты никогда не был героем моего романа, Ниш. Мы это с тобой уже, помнится, обсуждали. Хотя ты можешь и не помнить. Ты тогда был очень пьян.

— А где ты тут видишь возможность перебирать и ломаться? Нас всего двое. И Серт инициативы не проявляет. Помимо всего прочего, он женат.

— Если рассуждать конкретно, то факт моей женитьбы в сложившейся ситуации не имеет значения, — с серьёзным видом заявил я, хотя мне очень хотелось заржать. Шутку надо было поддержать, она получалась очень уж выразительная, а смех — он греет не хуже похлёбки.

— Не примазывайся, я был первым!

— Ниш, заткнись, ну правда. А то у меня закончится чувство юмора, и остатки супа окажутся на тебе. А они ещё не остыли.

— Ладно, — разочарованным тоном протянул Ниршав. — Отложим разговор на несколько дней.

И взялся доедать похлёбку. Я то и дело прыскал в сторону, вспоминая то выражение лица офицера, то реакцию Аштии. Женщина тоже поглядывала на нас с улыбкой, которая радовала меня и явно раздражала Ниршава. Однако он делал вид, будто ничего не видит и не воспринимает. Когда жар костра подсушил одежду, мы оделись, перемотали портянки в мокрых сапогах, хотя толку от этого было немного, и поднялись.