Книга Вечная ночь, страница 45 – Полина Дашкова

— Ну, Коля, что ты молчишь? Нравится тебе? — спросила Зоя, нависая над ним. — Потрогай, какая нежная замша, какое качество. Сразу видно, что это настоящий «Леонардо».

— У нас не бывает подделок, — подал голос голубой продавец, — у нас прямые поставки из Милана.

«Каким же я был идиотом, — думал Зацепа, покорно доставая из бумажника кредитку, чтобы расплатиться за куртку, — сколько мест в Москве, где я засветился со своей малышкой? Этот бутик, ещё несколько таких же дорогих, с прямыми поставками. Рестораны. Наконец, отвратительный ночной клуб. Поход в клуб был просто верхом глупости».

— Не волнуйся, там темно и шумно, — говорила Женя, — если встретится кто-нибудь из знакомых, я скажу, что ты папа моей подружки-итальянки, с которой я жила вместе в Англии.

— Зачем тебе это нужно, детка? Я уже не в том возрасте, чтобы посещать такие места.

— Откуда ты знаешь, что это за место? Там правда очень «cool», тебе понравится. Там будет петь лучший певец русской эстрады, он сам сочиняет музыку и стихи, у него потрясающий голос, он настоящий гений. Ну в самом деле, невозможно только трахаться и трахаться, надо иногда культурно развлекаться, общаться с интересными людьми. Ты сам говорил, человек должен жить насыщенной духовной жизнью.

Ему очень не хотелось идти. Это было куда рискованней, чем рестораны и бутики. Но синьор Кастрони давно привык к капризам маленькой синьорины и старался не возражать. К тому же ему было интересно, как живёт его девочка за пределами декораций, в которых развиваются их отношения. Он ничего не знал о её той, другой жизни, только представлял себе стандартные идиллические картинки. Школа, уроки, дом, детская комната, ещё полная игрушек, здоровый девичий сон, в обнимку с каким-нибудь старым плюшевым медведем.

В ночном клубе было действительно темно, к тому же душно, накурено. Музыка гремела, у старого профессора сразу заныл затылок и стали слезиться глаза. Публику он не мог толком разглядеть из-за темноты и плотного слоя дыма. Ему вдруг показалось, что он уже умер и попал в ад. На маленькую эстраду вышел певец и запел о том, как электрическим ножом отрезал голову своей подруге. Зал взревел. Женя вскочила и бросилась к эстраде, прорвалась сквозь накуренную, пьяную толпу и повисла на шее певца. Кастрони заметил, что голосистый подонок обнял и расцеловал синьорину. Других — нет. Только её одну.

«Видимо, коллега», — жёстко усмехнулся про себя Зацепа.

«А не соперник ли?» — испугался Кастрони.

Зацепа все никак не мог разглядеть этого Вазелина. Лучи прожектора слишком быстро скользили по эстраде. Прыгали и визжали поклонницы. Женя вернулась за столик, когда зазвучала следующая песня.

— Жалко, ты не понимаешь слов! — крикнула синьорина профессору. — Вазелин гений! Последний русский поэт. Было бы отлично, если бы о нём узнали в Италии. Слушай, может, у тебя есть знакомые, которые интересуются современными русскими песнями?

— Я не понял, какой это жанр? — крикнул в ответ профессор, касаясь губами тёплого ушка синьорины.

— Конечно, тебе трудно без текста! Но можешь мне поверить, это гениально. Просто слушай музыку, голос и смотри на него.

Зацепа покорно кивнул. Наверное, он бы многое отдал сейчас, чтобы на некоторое время забыть русский язык и не понимать, о чём поёт кумир продвинутой молодёжи.

Я любил её сверху и снизу,

Молчаливую девушку Лизу.

Я любил ледяную Авдотью,

Упивался податливой плотью.

Ароматную пышную Верку

Я любил исключительно сверху.

Песня была про вылазку некрофила на кладбище. Профессор Кастрони подавился солёным орешком, закашлялся, и его чуть не стошнило. «Может быть, я понимаю все слишком буквально? Это просто ирония такая? Или, как они говорят, стёб, прикол, экстрим, фишки-мульки?»

Что бы это ни было, пришлось выйти в туалет. Там, возле умывальника, два хрупких юноши, один из которых оказался девушкой, сыпали белый порошок на карманное зеркальце.

«Кокаин!» — ахнул про себя Зацепа и нырнул в кабинку.

Когда он вернулся в зал, Жени за столиком не было. Он увидел её на эстраде, опять в объятиях певца. Решительно встал, пошёл к ним, не зная, что сейчас скажет. Просто сидеть, смотреть и ждать он не мог.

— Ник! Иди к нам, я вас познакомлю, — крикнула Женя.

У певца оказалось влажное, вялое рукопожатие.

— Я дам ему твои диски, он возьмёт с собой в Рим, у него есть знакомые продюсеры, — крикнула Женя певцу по-русски, потом лучезарно улыбнулась Кастрони и обратилась к нему по-английски: — Ник, скажи этому скромному поэту, что он гений! Ну, пожалуйста, для меня, скажи ему, что ты восхищён его песнями!

— Вы хорошо поёте, — произнёс Кастрони покорно и тупо, — хотя я совсем не понимаю слов.

— Большое спасибо. Я обязательно подарю вам пару своих дисков, — ответил певец на скверном английском.

Женя запрыгала и радостно захлопала в ладоши. Рядом болталась кукольная блондинка лет восемнадцати.

— Марина, моя мачеха, — представила её Женя и оскалилась.

Был ещё одышливый потный толстяк, продюсер, некрасивая хмурая девушка по имени Наташа и ещё какие-то люди. Всем Женя выдала легенду о том, что профессор Кастрони — отец её итальянской подружки. Он впервые в Москве, ему интересно, как развлекается молодёжь.

Когда наконец они очутились в машине, профессор спросил синьорину, знают ли её родители, где она бывает ночами.

— Нет. Но о тебе они тоже не знают. — Она засмеялась.

В её смехе слышались истерические нотки. Она была странно, нехорошо возбуждена. У Зацепы перед глазами возникла юная кокаиновая парочка из клубного сортира.

— Женя, очень плохо, что ты ходишь в такие места. — Кастрони чуть не сказал это по-русски и прикусил язык.

— Почему? — Она перестала смеяться и уставилась на него.

Машина стояла на светофоре. Глаза Жени казались чёрными оттого, что зрачки были расширены. Пальцы, теребившие застёжку сумочки, заметно тряслись.

— Там наркотики, там чёрт знает какая гадость.

— Не волнуйся. Я не колюсь и не нюхаю. Я даже не пью и курю совсем мало. Я хорошая девочка. — Она опять стала смеяться.

Они ехали по пустой предрассветной Москве. Зацепа испугался, что от её надрывного смеха машина сейчас взорвётся. Давно наметилась точка в будущем, когда всё кончится для них, когда они расстанутся. Чёрный карлик. Дыра в космосе. Сейчас они неслись именно туда, к чёрной дыре, и Зацепа сам прибавлял скорость.