Онлайн книга «Хозяин дракона»
|
Я выбираюсь из-под стола, бегу к выключателю. Свет тусклой лампочки озаряет кухню. Разбросанные табуретки, сдвинутый стол, черное окно без занавесок… Мать лежит на полу, неловко повернув голову, волосы растрепались, лицо бледное, рот открыт… Я бросаюсь к ней. – Мама! Мамочка! Она не отвечает. Ее голова мотается в моих руках, рот открывается еще больше. Оттуда вываливается почерневший язык. Позади – тяжелые шаги. Сильная рука хватает меня за шиворот. – Попался, сучонок! Я взлетаю вверх – удар! Темно… * * * Голоса, сердитые. – Выживет? – Голова у него крепкая. Кожу рассадили, а череп целый. – Кровищи было… Это и спасло. В стену швырнул, решил, что убил. Иначе придушил бы – чтоб без свидетеля. – Поймали? – Ну, не Чикатило… Пьянь обыкновенная, у дружка прятался. Сидит… Теперь надолго. – А пацан? – Мать убили, значит – в детдом. – А отец? – Местопребывание неизвестно. – А если поискать? – Он же их бросил. Наверняка другая семья… Найдем, скажет: не нужен! И так и эдак – детдом! – Красивый мальчик. Ресницы пушистые… – Усыновите! Или опеку оформите. Могу похлопотать. – Своих бы прокормить! – Как и мне. – Жалко пацаненка… – Своих жалейте! Их на ноги поставить, образование дать… С этим все ясно. Подрастет, станет пить, шмар своих дубасить. Прибьет какую или порежет – и сядет. Если самого не прирежут. У меня такой бытовухи каждый день… – Может, человеком вырастет… – Из детдома дорога одна. Растим волков себе на голову. Кормим, поим, чтоб они потом наших детей насиловали и грабили. – Тьфу на вас, капитан! – Ну вот, а говорили «жалко»… * * * – Как смотришь, дебил?! Хлесткая затрещина швыряет меня на пол. Встаю. – Поосторожней, Семенов! Нагрянет комиссия, а тут синяки… – Пускай не зыркает, рвань! – Где взяли в этот раз? – Во Владимире, на вокзале. – Воровал? – Попрошайничал… В коллекторе жил – с такими же беспризорниками. – Пусть бы там и оставался, раз не нравится в детдоме. Кормят их тут, понимаешь ли, поят, одевают – все равно бегают. Старшие, что ли, бьют? – Пробовали, так он Будылина едва не загрыз – в горло вцепился. Еле оторвали. Волчонок! Плюнули, не трогают. Даже еду не отбирают. «Психованный!» – говорят. – Психованный и есть. Направить на обследование? – Направляли уже… Отклонений не обнаружили. – Им лишь отделаться… Тут только глянешь и сразу видно: дебил! – Куда его? – В подвал! На сутки! Еды не давать! – Пошли, дефективный! Шевели копытами! За спиной моей лязгает дверь. Темнота… * * * – Майка, да стой же! Не балуй! Кому говорю?! Майка балует. Она молодая, игривая и совершенно не расположена стоять смирно. Мотает головой, фыркает, насмешливо поглядывая черным глазом. «Не дамся – и все!» – говорит этот взгляд. – Вот я тебе! – грожу чембуром. Майка отступает, но в глазах нет страха. Она хочет играть. А вот я – нет! Некогда. Вздохнув, лезу в карман. Горбушка еще теплая. Мы с дядей Сашей хлеб печем сами – в магазине он черствый и невкусный. На нашей кухоньке стоит круглая машинка, называется «хлебопечка». В нее надо засыпать муку, сухие дрожжи, соль и добавить воды. Остальное хлебопечка сделает сама. Замесит тесто, даст ему подойти и испечет хлеб. Он получается хрустящим и душистым, вкусным-вкусным. Одна беда – мало его: хлебопечка у дяди Саши небольшая. Я припас горбушку, чтоб пожевать вечером. Придется отдать. Жалко! Завидев горбушку, Майка забывает об игре. Тянет голову и подымает верхнюю губу, показывая желтые резцы. Вздохнув, я протягиваю хлеб. Майка хватает горбушку и жует. Глаза кобылки прикрыты от удовольствия. Еще бы! Прожевав, Майка тычет в щеку влажными губами – благодарит и кладет голову мне на плечо. Я глажу атласную шею, злость куда-то улетучилась. Майка ласковая. А вот Терек – злой, укусить может, с ним только дядя Саша и справляется. Ну, и хозяин его, конечно. Он приезжает в клуб на огромном квадратном джипе, сам седлает и взнуздывает жеребца, после чего легко запрыгивает в седло, несмотря на солидный живот. Он родом с Кавказа, там коней знают. Его не обманешь… В списке лошадей Майка значится как Мирабель. Клиентам говорят, что ее купили в Англии, а французское имя дали за легкий нрав. Чистокровная, английская… На самом деле Майка из Белоруссии, там есть конные заводы. Лошадей у них закупает даже московская полиция. Дешево… Это мне дядя Саша рассказывал. Клиенты об этом не знают, им нравится, что лошади английские… Потрепав Майку по холке, я отступаю и поднимаю руку с недоуздком. В этот раз кобылка стоит тихо. Я надеваю оголовье, затягиваю подбородочный ремень. Майка послушно нагибает голову. Я проверяю пальцами расстояние между ее головой и налобным ремнем – все как должно быть, – затем разнуздываю кобылку. Та недовольно фыркает – не прочь погулять. Поздно уже. Дядя Саша сидит в каморке и сноровисто работает шилом – чинит седло. Я кладу недоуздок на столик. – Подошел? – Он откладывает шило. – В самый раз. Он берет недоуздок и привычными движениями загрубелых пальцев проверяет швы на ремнях. Они должны быть не только прочными, но и мягкими, иначе уздечка натрет лошади кожу. Я тянул дратву, когда шил, – чтоб вдавилась в мягкий сыромятный ремень. Провозился, зато недоуздок вышел на загляденье – самому нравится. – Хорошо! – говорит дядя Саша и откладывает уздечку. – Молодец! Настоящий шорник! Я хмыкаю. До «настоящего» мне как до луны. Настоящий – это дядя Саша. Он и седла делает, а это куда сложнее, чем ременная упряжь. Седла ведь такие разные! Выездковые, конкурные, охотничьи, скаковые, пастушьи, вестерн… Всех и не упомнишь. Дядя Саша мастерит любое. К нему заказчики даже из Сибири приезжали – за каким-то азиатским седлом. Сделал. Заказчики хорошо заплатили, после чего мы купили хлебопечку… – Уроки приготовил? Киваю. Чего их готовить? – Почитай! – Дядя Саша берет с подоконника тонкую книжицу. Я мысленно вздыхаю: псалтырь я не люблю. Мало того, что непонятно, так еще на церковном языке. Дядя Саша называет его «старославянским». Говорит: раньше, много веков назад, на нем разговаривали. Так я и поверил! На этих «рцы» и «понеже» язык сломаешь. Но дядя Саша неумолим. Это отец Григорий его подзуживает. Говорит: у меня хорошая память и другие способности. В школе успеваю на «отлично», внешность подходящая – в духовную семинарию возьмут. Дядя Саша ухватился. Семинаристов учат бесплатно, их одевают и кормят. Не буду я ходить с крестом на пузе! В военных училищах тоже одевают и кормят… |