Онлайн книга «Хозяин дракона»
|
– Диавольским попущением. Враг рода человеческого, как ведомо, вкладывает в уста слуг своих речи смысленные. – Что далее? – Пожаловался я Глебу. Князь поначалу посмеялся над бедой слуги божьего, но все ж кликнул Некраса и велел смока отдать. Животина для людей опасная, князь-де велит ее в хлеву закрыть, чтоб вреда не было. «Вот оно как! – подумал Святослав. – Горыня другое сказывал. Глеб хоть и жаден, но не глуп». – Что Некрас? – Отказал князю! Сказал, что смок его, а над добром дружинника князь не властен. Коли смок вред сделает, то он, Некрас, за то и ответит. – Прогнал его Глеб? – Отпустил с миром. – Спустил обиду? – Любил его Глеб. Из всей дружины его Некрас – лучший. Понял я, что Глеб мне не способие, и проклял Некраса. От церкви отлучил. – А Некрас? – Сказал: человека от церкви отлучить можно, но нельзя – от Бога. Повернулся и ушел. В тот же день не стало его в Турове. А близ города разбойники объявились. – Многих пограбили? – Только меня. Год тот неурожайным выдался, смерды в холопы детей отдавали, чтоб с голоду не померли. С Божьей помощью собрал я уных и повелел отвести в Корсунь да в греки продать. У греков им было бы сытно, а епархии – прибыток. «Жаба! – подумал Святослав. – Жирная и мерзкая ромейская жаба! Господь заповедал помогать ближним, а ты их – в рабы!» – Некрас перенял слуг моих, кого побил, кого повязал, а холопов уных увел. Куда – по сю пору неведомо. Я пошел к Глебу жалиться, князь меня же и обругал. Сказал, что из-за меня потерял лучшего дружинника. Сказал, как объявится Некрас, будет просить его вернуться, а я свое проклятие сниму. А не послушаю, так будет в туровской епархии другой пастырь. Ты, княже, человек смысленный, богобоязненный, понимаешь, что нельзя так с владыкой! Но Господь наш велел прощать, и я Глеба простил. «Пусть, – думаю, – по нему будет». Только зря Глеб ждал доброго от слуги диавола. Через месяц объявился Некрас. Послал к нему Глеб сотника с дружинниками на беседу звать, а Некрас с разбойниками посек их насмерть. – Напал на дружинников, братьев своих? – Чего ждать от изгоя? – Какой он изгой! Сам ушел! – Но зло сотворил! – Скажи мне, владыка, – сказал Святослав, привставая, – а есть ли у туровского епископа вои? – Как не быть! – Дионисий погладил бороду. – Лихих людей по дорогам много, особу духовную стеречь надобно. – Они холопов охраняли, как Некрас напал? – Они. – Не могло так выйти, что вои твои, затаив зло на Некраса, посекли дружинников, чтоб Некрас не помирился с князем? – Что ты! Сами, без повеления? – А коли повеление было? Святослав смотрел на епископа в упор. Тот опустил глаза. «Он! – понял князь. – Лиса ромейская! Гречины, подлый народ!» – Никто не видел, как дружинников секли, – сказал Дионисий, – может, и не Некрас. Люди говорят, что он, а кто на самом деле – Господь ведает. Думаю, княже, тебе до этого дела нет. Глеб Туровский не родич тебе. Его дружинников побили, его и забота. Чтоб ты лихого не думал, Артемий расскажет, что далее было. Монах за спиной Дионисия поклонился. – Как дружинников посекли, послал меня владыка к Некрасу, усовестить богоотступника… «С такой-то рожей увещевать?» – Святослав с сомнением глядел на монаха. Тот, будто не видя этого взгляда, продолжал ровно и монотонно: – Нашел я становище отступников и стал говорить им о каре Божьей. Призывал повиниться и не чинить более зла добрым людям. Только Некрас, наущаемый диаволом, натравил на меня смока. Аспид прокусил мне руку, – Артемий поднял правую руку со скрюченными пальцами, – рвал лицо. – Артемий коснулся шрама на лице, – а богоотступники смеялись. Еле живой добрел я к Турову… – Видишь, княже? – сказал Дионисий. – Вижу! – Святослав встал. – И вот что скажу. Был бы тот Некрас моим дружинником и пришел бы ты на него жалиться, выпроводил бы, как Глеб Туровский. – Нет, княже! – сощурился Дионисий. – Я еще не все поведал. Не так прост Некрас. Признали его купцы заезжие и мне поведали. Родом Некрас из Звенигорода земли Галицкой, в крещении звался Иваном. Чьих родителей – неведомо, но по духовной князя Петра Звенигородского стал его младшим сыном. Прогнал его Володько Галицкий из своих земель, после чего пошел Некрас в Курск, где служил князю Всеволоду. Слыхал о таком? Святослав на мгновение онемел. – Ты ошибся, владыка! – сказал погодя. – Того Некраса давно нет: зарезали половцы. – То-то и беда, что не зарезали – я разузнал. Серебро взяли, чтоб убить, а сами продали ромеям. Некрас от них и сбежал… «Бляди плоскорылые! – подумал Святослав. – Доберусь я до вас!» – Не беда! – сказал вслух. – Кем бы ни был тот Некрас, а нет его более. Люди мои убили. – Слыхал, княже, но не верю. – Отчего? – Люди твои не вернулись из Белгорода… «И это знает!» – поразился Святослав. – Коли не вернулись, то и рассказать некому. Может, убили, а может, и нет. Наверное знать надобно. Мне и тебе. «Ромей!» – покачал головой князь, но спорить не стал. Прав епископ. – Чего хочешь? – Артемий мой Некраса в лицо ведает. Хочу в Белгород послать. Только Артемий в землях киевских не бывал, в путях несведущ, к тому же люд разный на путях встречается… Дай слуг сопроводить его до Белгорода и на обратном пути. – Не побоится вновь безбожника встретить? – Не побоюсь! – сказал монах. Голос его стал другим: звонким от ненависти. – Что будет, как встретишь? – На все воля Божья, – монах склонил голову. – Быть посему! – сказал Святослав, вставая… – Может, следовало о повелении Константинополя сказать? – спросил Артемий, когда они вышли от князя. Гостей сопровождали гридни, но Артемий говорил по-гречески. – Если мертв Некрас, то без нужды. Возгордится князь, что басилевсу помог, награду потребует. Если жив Некрас, сообщим. Нам помощь нужна, – ответил епископ. – Сам справлюсь! – озлился Артемий. – Раз пробовал! – нахмурился Дионисий. – Смок помешал… – Если жив Некрас, то и смок жив. Не дерзи, раб! Делай, что велено! Смирна овца перед пастырем своим… Артемий молча поклонился. А Святослав позвал Горыню и передал ему разговор с гостями. – Убил Жегало Некраса! И смока спалил! – возразил воевода. – Весь Белгород об том гудел. |