Онлайн книга «Рыцари плащаницы»
|
– Зря ты так! Историки, как увидели видеозапись Колбина, чуть с ума не сошли. Слюна до подбородка текла! – Пусть и дальше течет. Понимаешь, у нас ничего нет, кроме этой пленки. Ты уверен, что там и в самом деле двенадцатый век, а не какая-то иллюзия? Вдруг в пещере газ какой-то выделяется, у каждого, кто заходит далеко, начинаются галлюцинации? – Это тоже видение? – Егорычев подобрал с травы и положил на стол давешнюю стрелу. – Мы с тобой снаружи, газа здесь нет. Потрогай! – Вдруг это долговременная иллюзия, – сказал полковник Иванов, задумчивая пробуя заточку наконечника стрелы. – Вдруг пещера генерирует такие голограммы, которые обладают свойством длительно воздействовать на чувства человека. Егорычев засмеялся. Иванов хмуро покосился на него, затем, не выдержав, заулыбался сам. – Понимаешь, – задумчиво промолвил полковник, когда друг и подчиненный перестал смеяться, – никогда еще я не проводил операцию с таким скудным набором исходных данных. Нет, чтобы потихоньку там осмотреться, пожить немного среди этих половцев… – Они б тебя сразу – в рабство! Забыл, с кем имеем дело? Школьный учебник по истории читай! Конечно, было лучше, если б проход выводил прямо к Киеву. Но у нас есть только этот. – Отсюда другой вопрос, оставшийся пока без ответа. Кто и когда его устроил? – Одно могу сказать: не американцы! Зачем им проход на российском Северном Кавказе? Другие страны такие технологии не потянут. – Получается, устройство неземного происхождения, неизвестно кем и для какой цели созданное. Хозяин поставил в нем защиту от аборигенов, но мы сумели ее преодолеть… – Что инопланетянин придумает, русский завсегда сломать может! – довольно засмеялся Егорычев. – Теперь представь: в твой компьютер влез хакер. Сумел украсть информацию или нет – вопрос в данном случае не существенный. Суть в том, что система защиты зарегистрировала вторжение и дала тревожный сигнал. Рано или поздно хозяин компьютера сигнал получает и начинает разбор полетов. Если, как ты говоришь, инопланетянам, удалось создать такое устройство, то что они сделают с тем, кто без спроса к ним влез? – Мы здесь толчемся второй год. Срок немалый. Никто претензий на имущество не заявил. Бесхозное. Почему не использовать? – Пусть так. Еще одно. Исследователи – штатские специалисты, никогда не состоявшие в кадрах разведки. Идут одни, без контроля. – Как только осядут и укоренятся, прибудет подкрепление. Помнится, в этом списке твоя фамилия – первая… – Когда это будет… Почему не разрешили сразу? – Потому что риск. Представь, приезжают в Китай два своих, узкоглазых, а с ними – один европеец, который по-китайски ни гу-гу. И эти двое всем объясняют: ребята, не волнуйтесь, это свой! А что выглядит не по-нашему, так болел много… – Не издевайся! – Я любя… Разведка не использует штатских? Окстись! Это классика, ее в школе преподают – на начальном уровне. Чего опасаться? Перевербуют исследователей? Кто? Князь Владимир Красно Солнышко? – Он умер в десятом веке. – Ну, князь Святослав из династии Ольговичей… Он, может, хотел бы нашими изобретениями воспользоваться, да только как их в двенадцатый век протащить? Проход один, а мы на страже. Исследователям тоже деваться некуда: к американцам не сбегут. Нет у янки Пещеры Дьявола! И не будет в обозримом будущем. – Вдруг исследователи передумают возвращаться? Понравится им в Средневековье! Махнут в Новгород или даже в Краков? Где искать? – У них семьи. – Из семей не сбегают? – Если жена старая или теща загрызла… У обоих жены молодые, красивые, не чувствуется, чтоб парням надоели. У Телюка двое детей, у Ноздрина дочка только родилась. Их даже в СССР за границу выпустили бы. – Времена другие. Почему они согласились пойти? В прошлый раз, если верить рассказам, еле выбрались домой, жизнь на волоске висела. – Почему ты пошел в Пандшерское ущелье, хотя никто не заставлял? Духи награду за голову "хитрого шурави" объявили, но старший лейтенант Иванов настоял… Полковник не ответил. – Каждому нормальному мужику время от времени хочется испытать нечто отличное от радости перекладывания бумажек из одного ящика стола в другой. Поэтому одни носятся на машинах, как сумасшедшие, другие прыгают в водопады… – Тебе такого не хочется? – Я свое отпрыгал. Через год на пенсию. – Уйдешь майором? – За эту операцию, надеюсь, звезду на погоны добавят. Мне хватит. – Не будешь жалеть о работе? – Пусть ее черти жалеют! Моему отцу не довелось внуков на руках подержать, а я хочу. У дочки жених, хороший парень, в банке работает. Сказали, что планируют минимум троих детей. Буду внуков нянчить, на даче с ними гулять… Иванов насмешливо улыбнулся. – Ваш сарказм, товарищ полковник, не обоснован, – обижено сказал Егорычев. – Я и в самом деле хочу гулять с внуками. – Кто не хочет? Но старый армейский конь волнуется, заслышав звук боевой трубы. – Моя труба отпела. – Это вы зря, майор! Сообщаю, что приказом начальника экспедиции вы включены в состав второго отряд исследователей. Егорычев набрал воздуху в грудь и, спустя минуту, с шумом выдохнул. Только взгляд сказал все. – Как же без такого специалиста? – весело спросил Иванов. – Без мастера-оружейника, у которого все и всегда исправно до последней пуговицы? – Дочка замуж выходит. В октябре, – хмуро сказал Егорычев. – Успеешь. Пока Телюк с Ноздриным до Киева доберутся, пока осядут, натурализацию пройдут, связь установят… – Вдруг придется спасать? – Сам говорил: все предусмотрено. Придется спасать, уложимся быстро. – Смотри, Игорь! – буркнул Егорычев. – Свадьбы я тебе не прощу. Я был в командировке, когда дочка родилась. Росла она, считай, без меня. Учителя в школе думали, что жена – мать-одиночка. Если еще и свадьба… – Не кипи! Отгуляем вместе! У меня долг перед крестницей… Офицеры замолчали. Первым заговорил Егорычев. – Хорошие парни эти исследователи. Симпатичные. Как только их жены пустили? – А тебя? – Моей не привыкать. – Женам Телюка и Ноздрина – тоже. Я читал личные дела. Как исследователей, так жен их. Там такое… – Не рассказывал. – Тебе лучше не знать. – Куролесили много? – В двух словах не скажешь. Особенно впечатляют видеозаписи их прошлого дела со Службой. – Они мне нравятся. – Мне тоже. В том-то и беда. В нашем деле личная симпатия – помеха. |