Онлайн книга «Денарий кесаря»
|
– Гладиатор Прокул, только что одержавший блистательную победу, тридцать девятую по счету, говорит, что он совсем не устал и готов сразиться снова… Амфитеатр зааплодировал, но распорядитель вновь жестом успокоил зрителей. – Прокул готов биться с любым, кто того пожелает! Противник может выбрать любое вооружение – какое ему захочется. – Почему он убил Фрака? – пробормотал рядом со мной Аким. – Мог просто ранить. Лигурийца пощадили бы – он бился хорошо. Человек хотел воли… Никто ему не ответил, все внимали распорядителю. – Отважившийся сразиться с Прокулом получит от него две тысячи сестерциев. Это пятьсот полновесных серебряных денариев! Целых пятьсот! Кто хочет получить их? Зрители в амфитеатре переглядывались и шарили глазами по рядам, желая увидеть смельчака. Но такового не находилось. – Эй! Прокул! – вдруг выкрикнул римлянин в ветхом плаще. – Сам берешь за выступление пять тысяч, а сопернику предлагаешь пятьсот? – Тебе дам тысячу! – немедленно отозвался Прокул. – Спускайся сюда! Бери меч и покажи свое умение! Сосед наш стушевался, зрители стали смеяться. – Мне тоже дашь тысячу? Я вздрогнул: Аким, поднявшись во весь рост, смотрел на арену. Амфитеатр притих. Прокул внимательным взглядом окинул нашего гостя. – Дам! – подтвердил он. – Спускайся! Аким двинулся вниз по ступеням, зрители встали, чтобы лучше рассмотреть смельчака. Многие забирались с ногами на сиденья, особенно женщины. Я растерялся. Внезапно отец вскочил и поспешил вслед Акиму. Я устремился следом. Мы нагнали его только во внутренних помещениях амфитеатра. – Это безумие! – заговорил отец, хватая Акима за рукав туники. – Ты отлично владеешь мечом, не спорю, но Прокула не победить – я видел, как он сражается! Он бог! Откажись! Я прощаю тебе долг в триста сестерциев. Я никогда не требовал их возврата и не собирался требовать… – Я привык возвращать долги, – улыбнулся Аким. – Если тебя убьют, мне не заплатят. Ты погибнешь напрасно. – Не погибну. – Так уверен? – Более чем! – Аким внезапно подмигнул мне. – Ваш Прокул действительно хорош, и в обычной схватке мне не выстоять. Но он совершил две ошибки. – Какие? – Первая: он, как и вы, думает, что непобедим. Поэтому бросил вызов амфитеатру, не подумав, что среди зрителей может оказаться человек, который был на настоящей войне. Вторая ошибка проистекает из первой: он позволил сопернику выбрать оружие… К нам подбежал запыхавшийся распорядитель и повел Акима к оружейнику. К моему удивлению Аким облачился в легкий кожаный нагрудник, наголенники и простой шлем, оставлявший открытым лицо и шею. Щит он выбрал маленький, круглый, который использовали секуторы. Отец, видя это, только качал головой – похоже, он полностью уверился в безумии гостя. Выражение лица префекта изменилось, когда Аким снял с крюка боевой цеп – тот, к которому примерялся накануне. – Возьми другой! – отец указал на цеп с шипами. – Тем я убью Прокула! – возразил Аким. – Не стоит чужеземцу лишать жизни римского гражданина, к тому же любимца толпы… Нас оттеснили: пришел нотариус со свидетелями. По существующему обычаю Аким, подняв правую руку, дал клятву, что согласен с тем, что его можно "жечь, вязать и убивать железом" в ходе предстоящей схватки. Нотариус составил документ, свидетели подписали. Формальности были закончены. Перед выходом на арену отец вновь схватил Акима за рукав. – Нападай сразу! – заговорил он громким шепотом. – Прокул – опытный боец, промахнешься дважды – приноровится! – Не успеет! – улыбнулся Аким и пошел вверх по ступеням. Мы с отцом поспешили к своим местам. Появление самозваного гладиатора трибуны встретили рукоплесканиями – римляне любят отвагу. Римляне также любят бесплатные зрелища, а предстоящий бой был приятным дополнением к закончившемуся представлению. К тому же сражались не рабы, а свободнорожденные – редкое и потому особо ценимое зрелище. По рядам побежали сборщики ставок, но их никто не подзывал – аплодируя отважному, зрители, тем не менее, были уверены в его смерти. Аким подошел к почетным местам и вскинул руку, приветствуя организатора игр. – Кто ты и как зовут тебя? – с любопытством спросил Пульхр. – Я Аким, гость твоего родственника, сенатора Луция Корнелия Назона Руфа. Приехал из далекой страны, что лежит к северу от моря, называемого греками Понтом Эвксинским. – Ты, в самом деле, надеешься победить Прокула в таком легком вооружении? – С божьей помощью. – Тогда пусть боги будут милостивы к тебе! Пульхр дал сигнал распорядителю, тот взмахнул рукой, и музыканты поднесли к губам медные трубы. Пронзительная, торжественная музыка перекрыла шум амфитеатра. Свободных людей, добровольно идущих на смерть, встречали торжественно. Тем временем сенатор Пульх подозвал нас. – Это действительно твой гость? – спросил отца. Отец подтвердил. – Он может победить Прокула? – Да. – Пусть сделает это! – засмеялся Пульхр. – Он сбережет мне пять тысяч денариев! Вернее, четыре, – поправился сенатор. – Его тысячу я конечно выплачу… Музыка умолкла, и распорядитель дал знак к началу боя… Позже я спрашивал Акима, как называется прием, который он применил на арене. Аким произнес четыре слова на родном языке и пытался объяснить мне их суть, но я так ничего и не понял. Привожу эти слова целиком, как запомнил: "protiv loma net priema". На арене это выглядело так: вращая цепом над головой, Аким стремительно побежал к Прокулу и ударил. Все ахнули: щит Прокула отлетел далеко в сторону, а его левая рука безжизненно повисла вдоль тела. Любимец публики в одно мгновение оказался без защиты. Без нее он не мог подойти к врагу: шар цепа неминуемо бил в незакрытое тело. Прокул отпрянул и внезапно метнул меч в противника. Он метил в горло и, несомненно, попал. Однако меч почему-то отскочил и упал к ногам Акима. Тот наступил на него и остался стоять, все еще вращая шар над головой. Далее произошло невероятное: Прокул, поколебавшись, опустился на колени и поднял вверх здоровую правую руку. На трибунах установилась тишина. Зрители не могли поверить своим глазам: Прокул, непобедимый Прокул просил пощады! Спустя несколько мгновений после начала боя! Тишина длилось нескончаемо долго. Внезапно мой ворчливый сосед снизу встал и протянул руку с оттопыренным вверх большим пальцем. Немедленно вскочили его соседи – словно волна побежала по амфитеатру: зрители вставали, требуя сохранить жизнь своему любимцу. Скоро стояли все или почти все, к жестам добавился ропот, а потом и общий крик. Я оглянулся на Пульхра. Сенатор сидел, мрачно поглядывая по сторонам. Жизнь и смерть гладиатора были в его руках, и выбор Пульхра не совпадал желанием толпы. Зрители продолжали кричать, Пульх колебался. К нему наклонился один сидевших рядом сенаторов и что-то шепнул на ухо. Пульх кивнул и нехотя вытянул руку – большим пальцем вверх. Амфитеатр разразился радостными воплями, а мы с отцом заспешили вниз к Акиму… |