Онлайн книга «Денарий кесаря»
|
– Ходил много, – пояснил зеленоглазый (голос у него был густой, приятный). – Давно меня ищешь? – Пятый месяц! – Так долго?! – Ты знаешь мое счастье… Не успел появиться в Иудее – в рабство продали! Как в прошлый раз… Отвезли в Рим, на торгу стоял в цепях. Хорошо, сенатор добрый мимо проходил: дал денег – отпустили. Сюда с ним приехал… – Дома все хорошо? – Уходил – было нормально, – вздохнул Аким. – Как сейчас, не знаю. Ждут тебя. – Недолго осталось. Страстная неделя. – Видел? – ахнул Аким. – Ходил следом. – Какой он? – Не такой, как пишут на иконах, хотя сходство есть. Высокий, сильный, красивый. Строгий и добрый одновременно. Говорит – каждое слово в душу. Я по-арамейски еле-еле, а тут все понимал – до каждого звука. Давай присядем! Зеленоглазый опустился на ствол дерева, лежавший у стены, Аким сел рядом. Теперь я видел только их затылки. Зато слышал хорошо. Аким и его товарищ говорили по-скловенски, я понимал не все, но суть схватывал. – Рассказывай! – торопил Аким. – Если б знал, как тебе завидую! Чудеса видел? – Вкушал хлеб и рыбу. – Те самые? – Те… Мне досталась лепешка и рыбка, некоторые брали больше. – Вкусные? – Попробуй! – зеленоглазый достал из сумки кусочек засохшего хлеба. Аким жадно схватил его и бросил в рот. Захрустел. – Обычный сухарь! – сказал разочарованно. – Думал: манна небесная?! – засмеялся зеленоглазый. – Конечно, обычный. Люди есть хотели, а не причащаться. – Зато я причастился, – не согласился Аким. – Получил прощение грехов. – Так легко не получится! – снова засмеялся зеленоглазый. – Знаю теперь… – Говорил с ним? – К нему не подойти… Ученики ревнивые, близко не подпускают. Их можно понять: толпа, все лезут, больных несут. Кто я? Даже не иудей. – Не гнали? – Сказал, что прозелит. – Поверили? – Под одежду не заглядывали. Спросили о Торе, процитировал кое-что по-гречески – отстали. Косились, но терпели. – Много его слушал? – Трижды. Он проповедует, набежит толпа, потом – раз и ушел ночью. Куда – только ученики знают. Ходишь потом, ищешь… – Вблизи не видел? – Однажды в толпе подобрался. Хотел коснуться, но не успел. Он обернулся, увидел меня и подмигнул. – Ну? – ахнул Аким. – Он знает, кто я. – Не может быть! – Почему? Он же бог… – Но еще не вознесся! – Что это меняет? Он сын божий, которому ведомо все. Этот взгляд… Я не могу передать, что я почувствовал… Какой-то миг, а я увидел себя, жизнь свою… Он велел мне не бояться. – Чего? – Испытаний. Только я не знаю, каких. – Я знаю! – вздохнул Аким. – Какие деньги сюда принес? – Денарии. – Такие? – Аким достал из небольшого кошелька монету. – Вроде, – неуверенно сказал зеленоглазый, рассматривая. – Кто делал? – Нашелся один… Обещал, что в музее не отличат от подлинного. – Убивать надо таких специалистов! Кто сейчас правит Римом? – Тиберий. На монете написано. – А портрет чей? Зеленоглазый внимательно посмотрел на денарий: – Не знаю. Не Тиберий? – Гай Юлий Цезарь, по прозвищу Калигула. Сын Германика, приемный внук Тиберия, пребывающий в подростковом возрасте. Тиберию править еще шесть лет, никто пока не думает видеть на его месте юного садиста. – Мало ли каких денариев ходит в Риме? – Здесь действует закон об оскорблении императора. Наказание – смертная казнь. – Я принес только триста денариев! – Но каким-то образом ухитрился отдать сразу двести. – Ученикам надо было уплатить подушную подать Риму, – понурился зеленоглазый. – Денег у них не было… – Сам когда-то учил меня: народ в прошлом приметливый! – с досадой сказал Аким. – У них есть время рассматривать! Крупная партия странных денариев поступила в казну, налицо все признаки созревшего заговора. Сеян прислал в Иудею сенатора с заданием найти, изобличить… – Откуда знаешь? – Этот сенатор освободил меня. Я его сопровождаю. Твои приметы известны, сейчас по Иерусалиму шныряют ищейки Пилата. Пока они не догадались, как я, найти расторопного иудея, пообещать ему большие деньги… Уходить тебе надо, Кузьма! Немедленно… – Я не могу! – воскликнул человек, которого Аким назвал Кузьмой. – Все случится в эти дни! Я девять месяцев ходил за Господом, чтоб увидеть все самому. – Тебя повесят на кресте! – Если рядом с ним, то пусть! – Умерь гордыню! Кто будет рядом с Господом, давно известно. Тебя могут тихо задушить в тюрьме или утопить в море. Что я скажу Рите? – Она поймет! – Не думаю… Аким с Кузьмой принялись горячо спорить. Их разговор стал непонятен, и я отошел от ограды. Открывшаяся тайна огорчила меня. Мне было обидно: Аким обманывал нас с отцом! Не приходилось сомневаться: он еще в Риме знал, кто привез в Иудею денарии с неправильным профилем. Я зря мечтал: отец раскроет заговор, Сеян сделает его легатом, а я стану трибуном. За бродягу, пришедшего в Иудею с тремястами фальшивыми денариями, награды не будет. Все зря!.. Погруженный в свои думы, я не заметил, как преодолел обратный путь до претория. Дежурный центурион сказал, что сенатор у себя. Я поднялся к отцу и все рассказал. Он выслушал меня, не перебивая. – Отведешь меня к ним? – спросил отец, когда я закончил. – Дорогу помнишь? Я кивнул. Во дворе претория отец сказал несколько слов дежурному центуриону, тот дал команду и десять солдат взяли нас в плотное кольцо. Отец, в отличие от меня, помнил, что мы живем среди враждебного народа. У домика в пригородном селении отец велел солдатам быть наготове и толкнул створку ворот. При виде сенатора лицо Акима стало изумленным. Затем он увидел меня и побагровел. – Щенок! Выследил… Да я тебя!.. – он выхватил "сику". Кузьма издал предостерегающий возглас, но Аким уже ринулся ко мне. Я был безоружен, к тому же странное оцепенение овладело мной. Аким замахнулся, но в тот же миг отец подцепил его лодыжку сводом стопы. Аким грохнулся навзничь. Отец точным ударом сандалии вышиб "сику" из его руки. Подбежавшие солдаты скрутили Акима и его друга. – Клятвопреступник! – сердито сказал отец Акиму, когда солдаты поставили его на ноги. – Я освободил тебя! Я накормил тебя и одел! Все эти месяцы ты видел от нас только добро. Ты обещал защищать меня и сына, а сам хотел зарезать! |