Онлайн книга «Господин военлет»
Нетребка взят нами для единственной надобности – носить покупки. Российскому офицеру со свертками ходить не положено. Ему нельзя заходить в рестораны ниже первого класса, передвигаться пешком, когда есть извозчики… Я знаю это со слов Сан Саныча, – мы о многом говорили в белорусских лесах… Белосток – заштатный городок, преимущественно деревянный, с кривыми улицами. Но после окопов кажется столицей. Здесь расположен штаб армии, множество тыловых учреждений – на улицах военных больше, чем штатских. Тормозим на центральной площади. Синельников почти сразу убегает. – Не везите в отряд лишних бумаг! – говорю на прощание. На мгновение лицо его вытягивается, затем унтер-офицер кивает. Умному достаточно. Поход по магазинам. Бритва, помазок, стаканчик, мыльный порошок – есть! Зубная щетка, мыло, зубной порошок – заверните! Комнатные тапочки, халат. Носки, потому что ботинки носят без портянок… В полку мне выдали жалованье за два месяца – денег много, можно приодеться. Наплыв военных оживил местную торговлю, конкуренция велика, цены божеские. Рапота находит их высокими, но поручик не знает об инфляции. Через год-другой освоится. Сергей убегает по своим надобностям, продолжаю поход. Уже ничего не покупаю, просто глазею. Взгляд отдыхает от оружия и защитной формы. Когда надоедает, подхожу к машине. Является Сергей со свертками, передает их Нетребке. Оглядываюсь. На двухэтажном кирпичном здании красуется вывеска «Ресторанъ». Время обеденное. Вручаю водителю и Нетребке по рублю – им тоже есть хочется, сами берем курс на вывеску. Ресторан полон людьми, но столик находится. В зале много офицеров, но на нас смотрят. Не заметить Сергея в его хромовом блеске невозможно. Официант приносит меню. Сергей открывает и свистит. – Вчера мой первый боевой вылет! – говорю, забирая меню. – Я угощаю! За дебют! Сергей, помедлив, кивает. – Растратился: родителям и младшим подарки купил. – Он краснеет. Господи, этот парень вчера вел аппарат сквозь шрапнельные разрывы, а потом радовался, что пробоин много! Откуда робость? Внимательно оглядываю столы. Водочных и коньячных бутылок не наблюдается. Но офицеры за соседним столиком разливают прозрачную жидкость из какой-то бутылки, а разлив, чокаются. Та-ак… Официант приносит закуски. Указываю на соседний столик: – Это что? – Вода, сельтерская! – отвечает, не моргнув глазом. – Нам можно? – Извольте! Три рубля бутылка. Сергей тихонько ахает. – Не вонючая? – Что вы?! – Официант притворно обижен. – Смирнов и сыновья, довоенная. Мы жидовской не держим. Вот вам следствие сухого закона. Уже дымят подпольные винокурни – Сан Саныч рассказывал. Откуда в девятьсот пятнадцатом «довоенный» Смирнов? Россия занимает деньги за границей, просит подданных жертвовать на войну, сама же отдает доходы мафии. Конец 80-х, один к одному. Официант приносит бутылку и рюмки, разливает. Чокаемся: – За удачный взлет и счастливую посадку! Правильней: за то, что живы! Но мне это без нужды, а Сереге двадцать один. В этом возрасте все мнят себя бессмертными. Пьем. Водка неплоха, хотя, конечно же, не довоенная. Соленый огурчик, ветчинка… На столе появляются зажаренные до коричневой корочки пожарские котлеты. Бутылка «сельтерской» пустеет быстро. – Официант, еще одну! – Павел! – Сергей смотрит укоризненно. Боится поручик. В зале полно офицеров, наверняка и князей встретишь. Вдруг прапорщик с кем-то из них начнет выяснять отношения… Чудак! Задираюсь я трезвый, пьяный я добрый. Если б застал Бельского трезвым, дуэли бы не было. Я б его придушил… – Заверните с собой! Официант хоть бы глазом моргнул: с собой так с собой. Закуриваем. – Ну что, к девочкам? В веселый дом? Сергей снова краснеет. Ну что ты станешь делать?! Послал Бог красну девицу. Отбой… Выходим на площадь. До вечера уйма времени. Куда податься? – Съездим к Розенфельду? – предлагает Сергей. Почему бы и нет? Но не с пустыми же руками? Заскакиваю в кондитерскую. Покупаю все пирожные, какие есть на прилавке, их складывают в большую коробку, и огромный кулек шоколадных конфет. Несколько пирожных в маленькой коробочке – лично Розенфельду. Доктор, как я успел заметить, сладкоежка. Остальное – сестричкам. Знакомая ограда, входим во двор. Нетребка с водителем тащат следом коробку и кулек. Гостинец Розенфельду несу сам. Во дворе госпиталя обычная суета: повозки, возле которых суетятся санитары и сестры. Одна поворачивается к нам и вдруг с визгом бежит в здание. Не проходит минуты, как на крыльцо высыпает стайка женщин в белых передниках с красными крестами: – Павел Ксаверьевич!.. Сергей Николаевич!.. Сестры обступают нас. Это с чего такой прием? – Вы вправду государя видели? Ага! – Видел! Вот как вас! Ахают. – Крестик государь самолично приколол? – Собственноручно! Девичьи ручки, красные от постоянного мытья и карболки, тянутся к Георгию, осторожно трогают серебро. Боже! Сельский учитель с грустными глазами отжалел солдатику крестик, а у них благоговение на лицах. Да это он руки целовать вам должен! Подзываю Нетребку с водителем. – Вот, милые барышни! Угощайтесь! Самая шустрая заглядывает в коробку: – Ой, девочки, безе! На мгновение меня забывают. Пирожные расхватывают и немедленно поедают. Конфеты рассовывают в карманы фартуков. Прожевали, я снова в кольце. – Какой он, государь? – Ростом пониже, – показываю ладонью у глаз, – борода, усы. Глаза усталые… Многозначительно кивают. Ну да, государь, он же денно и нощно… – Расскажите про свой подвиг! До Розенфельда я так не дойду. Пора переводить стрелки. – Что я, милые барышни! Вот Серж, то есть поручик Рапота, не далее как вчера разбомбил и сжег аэростат противника. Враг вел огонь, по возвращении насчитали в аэроплане восемь пробоин. Поручика за подвиг представили к ордену. Сергея обступают и засыпают вопросами. Рапота охотно рассказывает, лицо его сияет. Здесь не принято скромничать. Обо мне забыли, шныряю в дверь и едва не сталкиваюсь с коллежским асессором. – Ба! Я-то думаю, где персонал? – Он жмет мне руку. – Рад видеть, Павел Ксаверьевич! – Это вам! – сую гостинец. – Пирожные, безе. – Знаете, чем угодить старику! – Он смеется. Поднимаемся в кабинет. Достаю из кармана и ставлю на стол «сельтерскую». – В ресторане брали? Охота деньги тратить! Кто же едет с водкой в госпиталь? У нас спирт! Разбавить до нужной пропорции и очистить от сивушных масел врачи умеют, этому нас в университете учили, – Розенфельд смеется. – Забирайте, не то обижусь! Хватит мне пирожных. – Он открывает коробку. – Свежие? |