Онлайн книга «Пиранья. Первый бросок»
|
– Ира...– сказал он тихонько. – Что? – А не полюбоваться ли нам звездами? Они прекрасны в эту пору... – У меня в школе всегда двойка была по астрономии. – Вот я и постараюсь школьные знания расширить. Нет, я не в том смысле... – А в каком? – смешливо шепнула она на ухо. Мазур замолчал – она вновь ухитрилась в два счета загнать ухажера в тупичок... – Интересно выглядит на корабле флирт, правда? – прошептала Ирина.– Все обычные штампы моментально отпадают. Две уловки только и остались: звезды на палубе посмотреть да в каюту зайти чайку выпить... – Ира... – Ну что? Я самая лучшая на свете, да? Это у тебя эффект ограниченного пространства, да и юбок тут мало. Остынь... – Что с тобой сегодня? – Со мной? Ровным счетом ничего. Танцую вот... Мазур тяжко вздохнул про себя: как будто и не с ней неделю назад до рассвета целовался на палубе, как будто не этим самым ладоням позволялись кое-какие вольности... Выходит, все это ровным счетом ничего и не значило? Научится он когда-нибудь понимать женщин или это только адмиралам дано? Взять вон Свету: ведь спит с Драконом, полкоманды в курсе, а ему пятьдесят восемь, старик, как же так получается? – Ну что ты надулся? – тихонько засмеялась она. – Ничего подобного. – Надулся-надулся... Кирилл, я женщина взрослая. Замужем была. – Ну, на сколько ты там меня старше... – На полтора года. Но не в том дело. – А в чем? – Пацанчик ты еще, мой верный обожатель. Хочешь, прямо сейчас, на людях, вопьюсь в губы страстным поцелуем? – Почувствовав, что Мазур от неожиданности легонько отпрянул, она прыснула: – Ну вот, я и говорю... – Играешь ты со мной, а? – Ну вот, слава богу, догадался наконец... Я – молодая ветреная женщина, мне так по судовой роли положено. А тебе положено мяться, вздыхать и уныло тосковать. Умеешь? Хочешь, пойдем к тебе в каюту? Или – ко мне? Или – не пойдем, чтобы замполита зря не дразнить, он, хоть по Светкиным коленкам взглядом и елозит, службу знает четко. Бдит-с. – Дать бы тебе в ухо,– неожиданно сказал Мазур. – А вот это уже интересно,– промурлыкала Ирина.– Это уже называется – действовать в правильном направлении... Впечатление производит, а как же. Ну, дай. Только легонько. – Не могу. – Это пуркуа? – Нравишься ты мне чертовски. – Ой, как романтично... Ну, не дуйся. Может, мне надоест уже сегодня роковую женщину изображать. Мы, женщины, создания непредсказуемые. Ты лучше скажи, почему это ты, хоть я тебе и нравлюсь чертовски, вокруг француженки вился? Я, конечно, про красоточку Мадлен. Имя-то какое пошлое, стандартное до одури... – Вовсе я вокруг нее не вился,– сказал Мазур.– Это она вокруг нас вьется, и романтики здесь нет ни малейшей. Она ж журналистка, ей, хоть расшибись, сенсации нужно раскапывать. А какие здесь сенсации? Вот и надеется от «руссо маримано» выдоить хоть капельку того, что сойдет за новости... – Ага, оправдываться начал? – Ничего подобного. Чист я перед тобой, как слезинка. Ирин, может, все же... – Посмотрим,– пообещала она.– А пока, если ты не заметил, уж пару минут как быстрый танец лабают... – Ну и черт с ним, подумаешь... – И верно... Они колыхались в медленном танце, пока не наступил короткий перерыв. Ирина вернулась на прежнее место. Провожая ее унылым взглядом, Мазур в очередной раз назвал себя дураком, в очередной раз пообещал себе завязать с этим безнадежным делом – и, конечно, в очередной раз сообразил, что так на это и не отважится, будет по-прежнему, как она совершенно точно подметила, мяться, вздыхать и уныло тосковать... – А не выйти ли нам погулять, старый? Это, конечно, был молодой вундеркинд. Мазур не раздумывал: – А пожалуй что, месье... Стараясь не привлекать внимания излишней поспешностью, они прошли в конец коридора, где в тупичке-загогулине висел огромный красный огнетушитель, а в ведре с песком покоились во множестве скукоженные окурки. – Ну? – спросил Мазур вяло. – А не кажется ли вам, друг мой, что нам пора как следует стукнуться? – осведомился вундеркинд. – В каком смысле? – От ситуации зависит. Может, морально, а может, и по принципу «Морда-морда, я кулак, иду на сближение!» – Причина? – Старый, ну ты ж не дурак? – Да вроде,– сказал Мазур. – Вот видишь. Хоть и атеист я, а скажу тебе, как на духу: с этой девушкой я намерен дружить. Вдумчиво и углубленно. – А она? – Мы ж мужики, старый... Кто-то да должен отвалить в сторонку. У меня вот твоя кандидатура возникла... – Странно,– сказал Мазур.– А у меня, наоборот, твоя... Уловил? «Что ж ты делаешь, идиот?» – прямо-таки взвыл он про себя. Эту ситуацию он прекрасно знал еще по Вьетнаму. «Запомните одно,– талдычило начальство, независимо от личности и звания.– На задании ваш организм вам попросту не принадлежит. Организм ваш – казенная собственность. Избегать любых травм, как геенны огненной. Боевой пловец со сломанным пальцем, ушибленным коленом или вывихнутой рукой – балласт форменный, и не более того. А посему смотрите у меня!» Самое печальное, что начальство было кругом право: иногда слишком многое поставлено на карту. Каким бы ни был многообещающим кадром Толя Чехарин, а когда в Камране подрался с вьетнамскими летунами и всего-то лишь расшиб кулак так, что через недельку зажило бы, как на собаке,– вылетел в Союз быстрее баллистической ракеты. До Северного флота дело не дошло, но неприятностей он поимел вагон и маленькую тележку, крупно повезло парню, что вообще оставили в бригаде... Так что драться нельзя. И не драться нельзя. Положеньице... Мазур мог бы разделать этого пижона, как бог черепаху, но ведь возможны любые случайности, от которых виртуозное владение боевой рукопашной не спасает... – Позвольте, ребята? – Самарин непринужденно протиснулся меж ними, раздвинул их в стороны и дружелюбно осклабился: – Вы тут, часом, не дуэль намерены устроить? – А если бы? – с вызовом поинтересовался вундеркинд. Лаврик подкинул на ладони принесенный с собой прямоугольный сверток, тщательно завернутый в газету «Советский спорт», и в три секунды освободил его от бумаги. Обнаружился качественный, нимало не выкрошившийся кирпич темно-морковного цвета. |