Онлайн книга «Кондотьер Богданов»
Князь перевел взор на спутников княжны. Кроме Данилы перед князем стояли незнакомый Довмонту кмет, высокий, с красивым, несмотря на шрам от ожога, лицом и чернявый немец в круглой шапочке с перьями. Шапку при появлении князя немец предусмотрительно снял. Чуть далее топталась высокая и крепкая баба, судя по одеже, служанка. Эти-то зачем? Казимир закончил и сделал шаг в сторону. Довмонт указал на княжну: – Отвечай! – Я пришла сюда не отвечать, а обвинять! – возразила Евпраксия. Брови Довмонта взлетели вверх. – Кого хочешь обвинить? – Его! – княжна указала на Казимира. – Убийцу сборского посадника князя Андрея! Предателя, задумавшего передать Сборск немцам! Собрание загудело. Довмонт поднял руку, устанавливая молчание. – Это тяжкое обвинение! – сказал тихо, но все услышали. – У тебя есть послухи? Княжна сделала знак бабе. Та подошла и поклонилась князю. – Неёла, служанка моя, – пояснила княжна. – Расскажи князю, Неёла! – После того как князь сбежал из Сборска, – Неёла показала на Казимира, – я прибиралась в ложнице, где он жил. Он все бросил, ничего не взял. В его сумке нашла… – Что? – Вот! – Евпраксия показала стеклянный флакон в кожаном чехле. – Это смертное зелье! Мы добавили в питье собаке – издохла. Можем и твоей, князь, дать для поверки. Мой отец умер, как потрапезничал с Казимиром с глазу на глаз. Накануне был крепок и не хворал. Довмонт глянул на крестника. – Это не мое! – крикнул Казимир. – Сама подбросила! И бабу свою научила! – Прямо здесь поклянусь, перед владыкой! – сказала Евпраксия. – Неёла тоже. – А ты поклянешься? – спросил Довмонт у Казимира. – Да! – облизал тот губы. Довмонт нахмурился – дело принимало плохой оборот. Если обе стороны поклянутся, как определить виновного? Кто из двоих солжет перед Богом? Вчерашний язычник или влюбленная княжна? Оба могут. «Почему Казимир сразу поверил, что в посудине яд? – подумал Довмонт. – Почему не попросил поверки? Княжна могла обмануть. В Сборске трудно найти нужный яд, да и в Плескове поискать. На Руси не принято травить князей, здесь их режут – как и в Литве. По ядам немцы мастера…» – Приведите собаку и сыщите травника! – велел Довмонт. Ближний кмет рванулся из сеней и скоро явился с псарем. Тот вел на поводке старую суку. Довмонт мысленно одобрил: поняли правильно, доброго пса жаль. Псарь отдал поводок кмету, поставил на пол плошку, налил в нее из фляжки светло-желтой жидкости. – Мед! – пояснил князю. – Ласка любит! Глазами плохо видит, но чует добре. Сука и вправду волновалась, тянулась к плошке, натягивая поводок. Довмонт глянул на княжну. Та вытащила из флакона пробку, плеснула в плошку. – Отпускай! – велел князь. Ласка подбежала к плошке и стала жадно лакать. Люди в сенях смотрели на нее с острым любопытством. Сука вылакала плошку до дна, облизала дно и улеглась на пол, примостив голову на лапы. Довмонт глянул на княжну. – Не торопись, князь! – сказала Евпраксия. – Зелье хитрое. Протекла минута, другая, пятая… В сени влетел запыхавшийся травник. Долговязый, в длинной рясе с пояском, он с порога поклонился князю. Довмонт сделал знак подойти. – Что за зелье? Травник плеснул из флакона в руку, растер жидкость ладонями, понюхал, затем лизнул. – Добрая трава! – сказал радостно. – Здесь не растет. Издалека привозят. От сердца помогает. Настоять в кипятке и добавить в питье пять капель… – А ежели больше? – спросил Довмонт. – Плеснуть не считая? – Сердце заколотится и станет худо. Молодой, может, и отлежится, а вот старому не встать… – Глядите! – крикнул кто-то, указывая на суку. Все повернули головы. Ласка лежала на боку, вытянув лапы. Подбежавший псарь потрогал суку, заглянул в пасть. – Издохла! – объявил громко. – Твой пес тоже был старым? – спросил Довмонт у княжны. Евпраксия кивнула. Князь глянул на травника: – Что скажешь о посуде? – Немецкая работа! – сказал травник, вертя в руках флакон. – В Плескове не купишь. Довмонт глянул на Казимира, тот нервно облизывал губы. Княжна не солгала, понял Довмонт, она имела право на месть. За смерть отца вырезают род врага. Однако Казимир поклянется, и судить придется княжну. – Ты говорила о предательстве? – спросил Довмонт Евпраксию. – Поведай! – Казимир убил моего отца, чтоб передать город ордену. – Лжа! – отчаянно крикнул литвин. – Он привел в Сборск роту немецких наемников. – Я нанял их на свои деньги! Чтоб защищать город! – Здесь стоит капитан наемников, княже! Спроси его! Чернявый немец с круглой шапочкой в руках вышел вперед и поклонился Довмонту. – Как зовут? – спросил князь. – Конрад. – Кому служишь? – Кондотьер Богдан! – наемник указал на кмета с красивым лицом. – Я приносить ему присяга после того, как князь Казимир бежать из Сборска. – Почему Богдану? – Он брать меня в полон. – Кому служил до Богдана? – Ордену. – Казимир говорит, что ему! – Солдаты земли Швиц служить тому, кому присягать. До Богдана я присягать ландмейстер ордена Святой Девы Марии. – Он послал тебя в Сборск? – Так! – Что велел? – Служить князь Казимир и ждать войско ордена. – Лжа! – закричал Казимир. – Я присягать! – насупился Конрад и указал рукой. – Этот монах! – Он еретик, княже! – завопил Казимир. – Как можно верить его клятве? – Сам еретик! – обиделся Конрад. – Вот! – он вытащил из-за ворота серебряный крест. – Я верить в Господь наш Иисус Христос, я молиться ему. Я креститься не так, как вы, но Бог наш един. В кого верить ты, Казимир? Ты бежать из города и бросить свой солдат. Трус! – Конрад плюнул. – Я лучше сидеть в чистилище, чем служить тебе! – Владыка! – повернулся Довмонт. Иосаф подошел и встал перед наемником. – Клянешься ли ты перед лицом Господа нашего, что сказал правду? – спросил звучным голосом. – Клянусь! – подтвердил Конрад, перекрестился и поцеловал крест. Довмонт глянул на Казимира. Литвин был бледен, нижняя челюсть дрожала. Можно не спрашивать. – В поруб его! – велел Довмонт. – До суда веча! В сенях стало тихо. Князь Плескова волен в своем суде, но к смерти приговаривает только вече. Казимир побледнел и растерянно глянул на Довмонта. Подскочившие кметы сняли с него пояс с кинжалом, завернули руки за спину. |