Онлайн книга «Рота Его Величества»
|
— После бани укради, но выпей! — подмигнул мне Рик. — Генералиссимус Суворов заповедал. Мы не стали обижать генералиссимуса и последовали завету. В бутылке оказался самогон, мягкий и ароматный. Сало, свежепосоленное, с чесночком, таяло во рту. Вечер выдался славный. Чистый и умытый, я сидел за столом, вкусно ел, сладко пил, а вокруг наблюдались исключительно приятные люди. Я понятия не имел, где нахожусь и зачем, собственно, меня сюда принесло, но это меня не тревожило. После вчерашней перестрелки и догонялок по пересеченной местности вокруг был рай. От второго стакана я отказался, как и от предложения покурить. Рик вышел, Ула прибрала со стола и внезапно взяла меня за руку. — Ногти не стрижены! — сказала укоризненно. Я глянул — ногти и впрямь не радовали. Спуск и подъем по корням не пошли им на пользу, к тому же стриг я их давненько. Ула извлекла из кармана маленькие ножницы. Я попытался их отобрать, но не тут-то было! Я не стал настаивать — лень. Ула принялась за мои ногти. За этим занятием и застал нас воротившийся Рик. Он нахмурился и вышел. — Я постелила на кровати! — сказала Ула, сметая в ладошку обрезки ногтей. — Отдыхайте! Я последовал совету — глаза слипались. * * * Во дворе Рик преградил Уле дорогу. — Отдай! — сказал сердито. — Нет! — сказала Ула. — Отдай! — повторил Рик, подступая. Ула спрятала кулачок за спину. — Отберу! — предупредил он. — Только попробуй! — крикнула она. — Ты не смеешь! Я… Я повешусь! — Ула! — сказал Рик, отступая. — Опомнись! Это запрещено! К тому же мы его не знаем. — Сам говорил, что хороший! — Как солдат! А каков человек? Не забывай: он ари! Есаул велел за ним присматривать. — Я и присмотрю! — Это как? — После венчания. — Ари не женятся на вейках! — Женятся! Сам знаешь! — Лучше б этого не было! — Как ты можешь! — Ула всхлипнула. — Папа любил маму! — Если б любил, не уезжал бы! — У него были дела! — Знаем мы эти дела. Другую завел! — Не смей так говорить! Отец нас любил! Он дал нам все! — Кроме фамилии. — Это не его вина! — Ула, — сказал Рик как мог мягче. — Пожалуйста. Я тебя прошу. Не делай этого. — Отойди, — сказала сестра. Рик плюнул и отступил в сторону. Ула проскочила мимо и выбежала в калитку. — И ведь сам привел… — вздохнул Рик, провожая ее взглядом. Ула же, миновав станицу, направилась к лесу. Здесь, на опушке, стояла изба: маленькая, замшелая, огороженная трухлявым плетнем. Ула скользнула в калитку и поскреблась в обитую заскорузлой кожей дверь. — Кто там? — раздался из-за двери скрипучий голос. — Я, бабушка Наина! Дверь открылась, на пороге появилась старуха: сгорбленная, в потертом полушубке. Лицо ее было сердитым. — Ула? Чего тебе? — Вот! — Ула раскрыла кулачок. — На порчу? — Что вы, бабушка! — испугалась Ула. — Шучу! — засмеялась старуха, показав два зуба. Один зуб у нее рос сверху, второй — снизу, прочие отсутствовали. — Заходи. Наина посторонилась, пропуская гостью в дом. Ула вошла и встала у порога. Маленькое окошко, единственное в избе, давало мало света, и Ула постояла, привыкая к полумраку. — Значит, приворот? — спросила старуха, снимая с полки плошку и кусок воска. Ула кивнула. — Лет тебе сколько? — Семнадцать. — Не рано замуж? — Нет! — Влюбилась? Ула кивнула. — Хорош собой? — Он! — Ула набрала в грудь воздуха. — Он… — Увидела, и сердце замерло? — Да! — выпалила Ула. — Как вы узнали? — Будто ты здесь первая… — вздохнула старуха. — Чем хоть глянулся? — Он такой… Как богатырь из сказки! — Наш, станичный? — Ари. — Что? — Старуха замерла. — Ты просишь приворот на ари? — Разве нельзя? — Да меня сожгут вместе с избушкой! Проведает его родня… — Нет у него родни! Рику сказал, когда к станице шли. — А невеста? — Тоже нет! — Ари, и без невесты? Их в младенчестве обручают! — Не знаю почему, бабушка, но он не обручен! Кольца на пальце нет, одежду смотрела, пока он в бане мылся, — ни фотографии, ни письма, ни медальона с портретом. Платочки — и те без вышивки. Нет невесты! — Смотри, девка! — Старуха погрозила скрюченным пальцем. — Бабушка Наина! — Ула сложила руки на груди. — Я очень прошу! У него глаза несчастные, мне его так жалко… — Ула всхлипнула. — Ладно, — вздохнула старуха. — Не взялась бы, если б не мать твоя. Редкой души была женщина, много мне помогала. Давай. — Она протянула сухонькую ладонь. Ула пересыпала в нее обрезки. Старуха отломила кусочек воска и закатала в него ногти. Затем плеснула в плошку жидкость из кувшинчика, бросила туда же шарик. В избушке запахло остро и дурманяще. — Звать его как? — спросила старуха. — Илья. — Крещеный? — На шее крест. — Если некрещеный, не подействует. Ула кивнула. Наина, двигая шарик в плошке, забормотала гнусаво: В чистом поле дуб могучий, а вкруг дуба повилик, Так Илья да без Ульяны истомился бы и сник! Чтоб ему не елось, пилось без Ульяны дорогой, Не дышалось, не любилось, если встретится с другой. Ветка к дереву клонится, без него ей не прожить, Так Илье свою Ульяну холить, нежить и любить! Как цыпленок за наседкой, а теленок за буренкой, Так Илье да за Ульяной поспешать любой сторонкой… Завершив обряд, старуха протянула шарик Уле: — Положи ему под подушку, а наутро достань и закопай. Место запомни! Передумаешь — выкопай и сожги. — Не передумаю! — сказала Ула. * * * Детям, родившимся вне брака, имя и отчество отца записывают со слов матери. Мне вписали: «Князев Степан Гаврилович». Я стал сыном деда: сначала формально, а после — и фактически. Не дед дал мне жизнь, но он сохранил ее: мать, догадавшись о беременности, побежала в больницу. Аборт школьнице делать не стали, вместо этого сообщили отцу. |