Онлайн книга «Рота Его Величества»
|
«Не передумаю! — решила Александра, поднимаясь в вагон подошедшего трамвая. — Ни за что не передумаю!» А игуменья, оставшись одна, подошла к иконостасу и встала колени. Молилась она долго, крестясь и прикладываясь лбом к полу. Затем встала и прошла в кабинет. Сняла трубку и набрала номер на аппарате. — Позови Якова! — велела ответившему абоненту. — Кто? Тетка его! Чтоб немедленно перезвонил! Она положила трубку и села, ожидая звонка. Тот воспоследовал скоро. — Да, я! — сказала игуменья сердито. — Что из того, что занят? Ты постоянно занят! Приезжай немедленно! Что? Дела подождут! Я знаю, что они государственные, однако у меня к тебе тоже не семейные! Если забыл тетку, так навести по делу! Попробуй только не приехать! — Она положила трубку, встала и перекрестилась на икону: — Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную!.. * * * Зубов сложил подписанные бумаги в папку, но остался у стола, переминаясь с ноги на ногу. — Ну? — спросил я. — Что еще? — Тут одно дело. — Он явно смущался. — Касается лично вас. — Говори! — Вы запретили мне упоминать… — Вот что, Яков! — рассердился я. — Будешь говорить или ломаться, как девочка? — Речь об Александре Андреевне… — А-а, — понял я. — Что с ней? — Приходила в Покровский монастырь. Просилась в монахини! — Вот как! — сказал я, беря карандаш. — Откуда знаешь? — Тетка моя там игуменьей. — Не знал. Любопытно! На небесах знакомых у тебя случайно нет? Он покачал головой. — Жаль! — сказал я. — Пригодились бы! Что поведала тетка? — Александра Андреевна решилась на постриг из-за несчастной любви. — Веская причина! — согласился я. — Кто предмет несчастья? — Вы! — вздохнул он. — Горе-то какое! — сказал я. — Слушай, Яков, я не мальчик, в сказки не верю. Молодая красивая женщина за год не нашла себе другого? Ты это серьезно? — Абсолютно! — подтвердил он. — Беседа с игуменьей — это, конечно же, не исповедь, исповедует только священник, но перед лицом Господа люди не врут. Александре Андреевне делали предложения, но она их отвергла, хотя партии складывались хорошие: высокопоставленный чиновник, начальник полевого госпиталя… — Откуда госпиталь? — В войну Добужинская служила медсестрой. — Сотрудница ИСА пошла выносить горшки за веями? — И за очхи тоже. Вы с ней едва не встретились. Она была в госпитале, который вы отбили. Она видела вас, но подойти не смогла — оказывала помощь раненым. Игуменье Александра сказала: вы единственный и последний мужчина в ее жизни, подобного она никогда не найдет и искать не хочет! Посему обращается к Богу. — Яков! — сказал я. — Зачем ты это рассказываешь? — Тетка приказала! — вздохнул он. — Я ее очень боюсь! С детства… — Строгая? — Не то слово! Но монашки ее любят… — Ладно! — сказал я. — Бог с ними, с монашками! Почему тетка рассказала это тебе? Раскрыла тайну? — Она знала, что вы это спросите, потому велела передать: «Грех на моей душе, я и отвечу! Скажи ему: если он не любит эту женщину, то пусть хотя бы простит ее! Она заслужила! Ей будет легче надеть клобук, зная о прощении…» — Что ж… — Я помедлил. — Раз уж в тему… Давно собирался спросить: как твои женщины? — Замечательно! — засветился Зубов. — Машенька улыбается, когда беру ее на руки. От нее так вкусно пахнет молоком! — А Лиза? «Не вспоминает о Горчакове?» — чуть не добавил я, но вовремя спохватился. Он, однако, догадался. — Лиза приняла мое предложение из-за ребенка: вдове с ним трудно. Я это прекрасно осознавал и не требовал невозможного. Я был терпелив и заботлив, я знал, что она умная женщина и поймет. Так и произошло. Она стала целовать меня перед уходом на службу и по возвращении. Прежде не целовала… — Ты доволен? — Очень! Дожить до сорока лет, чтоб понять, в чем счастье! — Ты прав! — сказал я. — До сорока ждать, конечно же, не стоит! Он кивнул и внезапно насторожился: — Илья Степанович! Вы о чем? — О твоей семье. — Ранее не спрашивали! — Проявил невнимательность. — Не лукавьте! Я все понял! Вам нельзя с Добужинской! — Почему? — Она ари, к тому же служила в ИСА! Вас не поймут! Брак Верховного правителя — политическое дело! Мы же говорили! — Потому я должен жениться на слепоглухонемой афроамериканке, передвигающейся в инвалидном кресле? Зубов вздохнул и повернулся. — Яков! — окликнул я его у двери. Он остановился. — Спасибо! Он махнул рукой и вышел. * * * Работа не клеилась. Если с юбкой еще как-то вышло, то с блузкой случилась беда. Неумело двигая утюгом, Александра сотворила складку на лифе, и все попытки убрать ее пошли прахом. Зашипев от злости, Александра швырнула блузку на стол, выключила утюг и выбежала из дома. Прохладный воздух охладил разгоряченное лицо. Поколебавшись, Александра пересекла улицу и вошла в ворота парка. Здесь было немноголюдно — будний день. Несколько женщин с детьми — наверняка няни, пожилой господин с тросточкой и старушка, вязавшая чулок на лавочке. Спицы в ее руках так и мелькали. Появление Александры не вызвало интереса. Молодая женщина в скромном платье — ничего удивительного. Пройдя по аллее, Александра отыскала укромный уголок и присела на свободную скамью. Откинувшись на спинку, она подняла голову и глянула на заходящее солнце. Сквозь плетение ветвей оно походило на мозаичную картину, сложенную из рубиновых пластинок. Александра вздохнула и прикрыла глаза. Солнечный свет пробивался сквозь тонкую кожу век, но не тревожил. Раздражение ушло, и она затихла, погрузившись в мысли. Очнулась она от холода. Солнце село, в парке стало мрачно и сыро. Александра встала и быстрым шагом направилась к дому. «Надо терпеть, девочка! — вспомнились слова настоятельницы. — Надо терпеть…» «Я справлюсь! — подумала она. — У меня все выйдет! Месяц пролетит незаметно!» У тротуара возле ее дома стоял автомобиль, но Александра, занятая мыслями, не обратила на него внимания. Шофер, восседавший за баранкой, проводил ее взглядом, но она не заметила этого. Толкнула дверь и вошла в прихожую. И только тут сообразила: дверь перед уходом она заперла! Страх на мгновение сжал ее сердце, но Александра быстро успокоилась. Рассчитанная давным-давно прислуга сдала ключи, но у кого-то они могли остаться. Мажордом или горничная что-то забыли и пришли забрать. Не вор же навестил ее, в самом деле! Кому интересна нищая ари? Поколебавшись, Александра миновала прихожую и осторожно поднялась по лестнице. Перед дверью в гостиную она остановилась. Там кто-то был! Из-за неприкрытой двери доносилось негромкое пение. Мужской голос, баритон… Человек за дверью, несомненно, был в хорошем расположении духа. |