Книга Королева эльфов. Зловещее пророчество, страница 49 – Бернхард Хеннен

Начальник стражи нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

Вот уже полчаса стояли они здесь, не спуская глаз со входа в магазин мясника. Элодия только мимоходом огляделась, прежде чем войти. Она не догадывалась о несчастье, которое должно было свалиться на ее голову.

Жюль чувствовал, что капитан предпочел бы отпустить девушку, но боялся голубой рясы священнослужителя. Несмотря на то что когда-то Кабецан приказал убить Гийома, со временем историю стали рассказывать иначе, так, словно воины короля пытались спасти священнослужителя. Король терпел Церковь Тьюреда, хоть и не принял ее веру. Да, он даже обзавелся священнослужителем при дворе в качестве советника. Так что лучше не шутить с представителем Тьюреда.

Никогда не знаешь, не простирается ли его влияние до самого королевского двора.

— Вы видели, сколько букетов цветов было у нее в корзине? — вежливо поинтересовался Жюль.

— Это имеет значение? — раздраженно, вопросом на вопрос ответил капитан.

— Просто деталь. Того, кто обращает внимание на детали, труднее провести. У нее было семь букетов.

Капитан рассеянно кивнул. Он был печальным стареющим человеком. Наверняка раньше мечтал о большем, чем командование стражей такого города, как Нантур. Может быть, он был одним из тех, кого послали убить Гийома.

Жюль легко мог бы прочесть это в воспоминаниях старого воина, но поостерегся. Если его подозрение подтвердится, то, возможно, это может толкнуть его на ненужные действия. Ему нравился Гийом. Он был единственным ребенком, которого Жюль зачал с эльфийкой. Он был рожден для великих дел!

Куда привела бы его жизнь, если одна только смерть так сильно смогла изменить целую Церковь?! Жюль вынужден был признаться себе, что немного помог в этом. Но все равно…

Пошел дождь. Ледяной ливень. Капитан и оба стражника укрылись на крыльце дома и принялись негромко ругаться.

Они едва не пропустили выскользнувшую из магазина Элодию. Теперь на корзине у нее был платок, чтобы защитить от дождя чувствительные сухоцветы.

— Эй!

Девушка вздрогнула, когда ее окликнули.

— Отведите ее в сухое место, — ворчливым тоном приказал капитан.

Вместо того чтобы просто схватить девушку, стражники приветливо обратились к Элодии и попросили ее перейти через дорогу. Жюль покачал головой. На что только не сгодится красивое личико и стройное тело… На девку действительно было приятно смотреть. Он понимал, почему Адриен влюбился в нее.

— Что привело тебя в дом мясника? — Даже капитан казался не таким угрюмым, как раньше.

— Я… Я продаю цветы. Сухоцвет, сейчас ведь зима. И крашу их.

— И тебе потребовалось полчаса, чтобы навязать парню букет сухоцвета.

— Он не мог решиться.

Жюль отбросил платок с корзины. Увидел две большие колбасы, торчащие между цветами.

— Внушительная плата за букет, — заметил капитан. Провел рукой по седой щетине и нахмурился. — Семь букетов.

Ровно столько, сколько было у тебя в корзине, когда ты вошла в дом. Я не люблю, когда меня обманывают, девушка. Так что произошло-то?

— Я… я взяла старый букет. Поэтому их снова семь. Я каждую неделю меняю цветы.

На миг Жюлю стало ее жаль. Эта ложь была слишком убогой!

— Ты каждую неделю меняешь сухоцвет! — вдруг набросился на нее капитан. — Зачем? Он что, вянет?

— Я…

— Схватить эту шлюху!

Как легко они бросаются подобными оскорблениями! Только что он был очень приветлив, теперь же стал просто другим человеком. Элодия извивалась в руках стражников, он задрал ей платье и схватил между бедер. Та расплакалась.

Капитан поднес пальцы к носу и нарочито громко принюхался. А затем ударил девушку так сильно, что у нее запрокинулась голова.

— Еще чувствуется запах того, чем ты занималась с мясником!

— Пожалуйста, я…

— Разврат допускается только в бане, ты, глупая маленькая… — Он покачал головой.

Неужели его внезапно нахлынувший гнев уже остыл? Люди!

— Она обокрала короля на пятую часть, — негромко произнес Жюль.

Каждая баня должна платить королю пятую долю дохода.

Этот особый налог придумал Кабецан несколько лет назад, когда сокровищница снова опустела и похоже было, что убедить Марчиллу присоединиться к королевству Фаргон можно только при помощи оружия.

— Я никогда не брала денег, — глухо ответила Элодия. — Только колбасу, или хлеб, или бутылку яблочного вина. Большую часть отдавала в Дом Святых Женщин.

— А теперь она еще и Церковь запятнать пытается, — возмутился Жюль, несмотря на то что внутренне рассмеялся этому признанию.

Один из стражников ткнул девушку локтем в бок.

— Как ты осмелилась оскорблять Святых Женщин, шлюха?!

Элодия словно надломилась.

— Но это правда, — со стоном выдавила она из себя. — Мой младший брат… Он находится в их приюте.

Капитан удержал стражника, который собирался еще раз ударить девушку.

— Что твой брат делает у Святых Женщин?

— Таково было последнее желание нашей матери: он должен стать священнослужителем. Я плачу колбасой, хлебом и другими вещами за то, что его учат и дают ему кров.

— Что значит «другими вещами»? — набросился на нее стражник. — Ты ведь не собираешься утверждать…

Элодия закрыла голову руками, пытаясь защититься.

— Довольно! — Капитан оттеснил стражников от крыльца. — Это останется невысказанным. Сейчас мы отведем ее в баню при рыбном рынке. Пусть занимается своими постыдными деяниями там. Таким образом закон будет соблюден.

Такое решение Жюля не устраивало. Элодия должна была исчезнуть бесследно, а не разместиться в одном из публичных домов города, где однажды ее, возможно, обнаружит Адриен.

— Разве в вас не горит тщеславие, желание выслужиться перед своим королем, капитан?

Начальник городской стражи бросил на него непонимающий взгляд, и Жюль понял, что неверно подобрал слова.

— Насколько я знаю короля, он любит лично судить воров, которые его обокрали.

— Вы ведь не думаете, что его интересует пятая часть хлеба или колбасы?!

— Скорее я думал о том, что эта красивая злодейка позабавит его. Что вы теряете, если прикажете доставить ее к королевскому двору в цепях?

Капитан задумчиво почесал широкий подбородок. Может быть, понял, что это последняя возможность избавиться от должности в провинциальном городе?

— Если я прикажу увести ее, то никто больше не будет платить за мальчика. Святые Женщины вышвырнут его на улицу.

И тогда у меня в городе станет одним попрошайкой и вором больше.