Книга Война ведьмы, страница 2 – Джеймс Клеменс

— Ель, я хочу тебя кое о чем попросить.

— Да?

— Когда ты поедешь на остров… — начал он.

Елена застонала, правда — про себя. Ей не хотелось думать о последнем отрезке их пути за Кровавым Дневником с острова Алоа Глен — особенно учитывая собственные рассказы Джоаха об ужасах, которые их ожидали.

— Я бы хотел вернуться вместе с тобой. На остров.

Елена споткнулась.

— Ты знаешь, что это невозможно. Джоах, ты ведь слышал план Эррила.

— Да, но твое слово…

— Нет, — объявила она. — Тебе нет смысла ехать.

Вновь коснувшись ее руки, Джоах остановил сестру:

— Ель, я знаю, что ты хочешь уберечь меня от возможных опасностей, но… я должен вернуться.

Стряхнув его руку, она заглянула ему в глаза.

— Зачем? Почему ты считаешь, что тебе нужно ехать? Чтобы защищать меня?

— Нет, я не настолько дурак, — Джоах потупил взгляд. Он по-прежнему не смотрел ей в лицо. — Но я видел сон, — прошептал он, — сон, который повторялся дважды за последнюю половину луны, с тех пор, как ты вернулась с болот.

— Ты думаешь, это одно из твоих сплетений? — спросили она, внимательно глядя на брата.

— Думаю, да, — он посмотрел ей в глаза и слегка покраснел. Джоах обнаружил, что унаследовал семейные способности к элементальной магии. Его талантом было сплетение снов, утерянное искусство, хранимое немногими избранными из Братства. Это было умение видеть образы будущего во сне. Брат Флинт и брат Морис работали с Джоахом, проверяя уровень его магических способностей.

— Я еще никому не говорил, — Джоах кивком указал на дом, видневшийся впереди.

— Может, это был обычный сон, — предположила Елена. Но та ее часть, которая была ведьмой, затрепетала. Магия. Даже простое упоминание о магии зажигало ее кровь. Теперь же, когда обе ее ладони были посвящены Розе, магия пела в ее сердце. Сглотнув, она закрыла свой дух от волшебного зова.

— Почему ты решил, что это сплетение?

Джоах повернулся к ней лицом.

— У меня… У меня бывает такое чувство, когда я в сплетении. Я чувствую трепет, словно внутри меня бушует буря… Именно это я и почувствовал в том сне.

«Буря внутри», — подумала Елена. У нее возникало такое же ощущение, когда она соприкасалась с собственной дикой магией — бешеная буря бушевала у нее в сердце, энергия бурлила и рвалась наружу. Она заметила, что одно только воспоминание о прошлых потоках необузданной магии заставило ее сцепить руки. Она заставила себя их расцепить.

— Перескажи мне свой сон.

Джоах вдруг смущенно закусил губу.

— Ну, давай, — настаивала Елена.

Он заговорил тише.

— Я видел тебя на вершине шпиля в Алоа Глен. Неподалеку, над парапетами кружила черная крылатая тварь…

— Черная крылатая тварь? Может, это был дракон Рагнарк? — спросила Елена, имея в виду черночешуйного морского дракона, делившего плоть с Кровавым Всадником Кастом, и который был повязан кровью с Сайвин, женщиной-мирая.

Пальцы Джоаха коснулись кремового зуба дракона, висевшего на шнурке у него на шее — дара Сайвин.

— Нет, это был не дракон.

Брат Елены попытался руками обрисовать контуры фигуры, но ему это не удалось, и он досадливо пожал плечами.

— Скорее призрак, чем существо из плоти. Но это еще не самая важная часть сна. Видишь ли…

Он умолк и отвел взгляд, уставившись на океанские волны. Ее брат что-то скрывал, что-то, что его очень сильно пугало.

Елена облизала сухие губы, внезапно призадумавшись, а хочет ли она узнать ответ.

— Что же, Джоах?

— Ты была на башне не одна.

— Кто же еще там был?

— Я. Я стоял рядом с тобой и держал в руках посох из дерева пои, который украл у черного мага. Когда тварь направилась к нам, я поднял посох и заклинанием сбил ее вниз.

— Ну что ж, значит, это был всего лишь ночной кошмар. Ты не работаешь с черной магией. Тебе просто снится, что мне нужна твоя помощь. Наверно, во сне твою кровь «подогрели» никакие не магические силы, а просто тревога и страх.

Нахмурившись, Джоах покачал головой.

— Честно говоря, увидев этот сон в первый раз, я так и подумал. Перед смертью папа велел мне защищать тебя, и с тех пор эта обязанность тяжким грузом легла мне на плечи. Но вчера я увидел то же самое во второй раз и больше не был уверен, что это просто сон. Я проснулся в полночь и пришел сюда один… повторил заклинание из сна, держа посох в руках.

— Джоах… — Елене стало нехорошо. Он указал куда-то ей за спину. Елена обернулась. В нескольких шагах стояла сосна, расщепленная молнией, с обгорелой корой и растрескавшимися ветками:

— И заклинание из сна подействовало…

Елена уставилась на сосну вытаращив глаза, внезапно почувствовав, что у нее подкашиваются ноги. И не только от мысли, что сон Джоаха может стать реальностью, но и от того, что Джоах воспользовался черной магией. Она вздрогнула.

— Надо рассказать остальным, — прошептала она. — Следует рассказать об этом Эррилу.

— Нет, — возразил он. — Это еще не все. Есть причина, по которой я до сих пор молчал.

— И какая же?

— Во сне, после того, как я сбил тварь с неба, из глубин башни появился Эррил с мечом в руке. Он бросился на нас, я взмахнул посохом и… и я убил его, как и ту тварь, вспышкой темного огня.

— Джоах!

Но ее брата нельзя было заставить замолчать; слова потоком лились с его уст.

— Во сне я знал, что он хочет тебе зла. По глазам его было видно, что он идет убивать. У меня не было выбора.

Джоах с болью посмотрел на нее.

— Если я с тобой не поеду, Эррил тебя убьет. Я это знаю!

Елена отшатнулась, услышав бредовые слова Джоаха. Эррил никогда бы не причинил ей зла. Он всегда защищал ее. Джоах наверняка ошибается. И все же она не могла отвести глаз от обожженных останков сосны. Черное заклинание Джоаха — заклинание, которое он узнал во сне — действовало.

Ее брат продолжал, стоя у нее за спиной:

— Держи в тайне то, что я тебе рассказал, Елена. Не доверяй Эррилу.

* * *

Находившийся неподалеку Эррил неожиданно пробудился от собственных неспокойных снов. Его мучили кошмары — видения ядовитых пауков и мертвых детей. Он не отдохнул ни душой, ни телом, как будто всю ночь пролежал в холодном месте, сжавшись калачиком. Отбросив одеяло он осторожно поднялся с тюфяка.

Без рубахи, в льняных подштанниках, он задрожал от утреннего приморозка. Близилась осень, и хотя дни стояли влажные и жаркие, рассветы уже шептали о том, что приближаются холодные луны. Эррил босиком протопал по мощеному плиткой полу к умывальнику и маленькому серебряному зеркалу, висевшему на стене. Он плеснул в лицо холодной водой, чтобы смыть паутину ночных снов. Он прожил уже столько зим, что его ночи всегда были полны воспоминаний, требовавших внимания. Выпрямившись, он взглянул в зеркало на черную щетину, пробивавшуюся на щеках — стендайское наследие. Серые глаза в ответ уставились на него из зеркала, но он не мог узнать, чье это было лицо. Как оно способно так долго и качественно скрывать, что его обладатель — старик?