Книга Звезда ведьмы, страница 108 – Джеймс Клеменс

— Тогда кто? — воззвал все тот же голос у дальней стены.

Эррил пожал плечами:

— Вам решать.

Поднялись новые споры.

— Эррил, — прошептала Елена едва слышно, — разумно ли это? Нам не нужна война уже в этой пещере.

— Терпение, моя любовь. Они сделают верный выбор.

— Почему?

— Потому что они знают, что я прав. Они выберут, но, как и всем вождям, им нужно побушевать немного.

— Ты уверен?

Он сжал ее руку.

— Это много раз проверено на тебе.

Она взглянула на него, не зная, должна ли она быть потрясена или позабавлена.

Прежде чем она смогла это решить, сквозь яростные споры прорвался голос.

— Выбор ясен! — вперед вышел Хуншва. Он взмахнул своей мускулистой рукой и указал на Толчука:

— Я говорю: Толчук!

За его восклицанием последовала тишина, но на лицах появилось сомнение, даже среди огров. Толчук выглядел самым потрясенным из всех.

— Он уже наш духовный лидер, — сказал Хуншва главам своих кланов. — Но он также показал храбрость в битве с Вирани. Он спас наши семьи!

Среди огров прошел шепоток согласия.

Хуншва повернулся к силура.

— В его жилах течет кровь и вашего народа. Если армии огров и изменяющих форму объединятся, лучшего вождя не найти!

Елена открыла было рот, чтобы выразить согласие, но Эррил сжал ее руку:

— Не сейчас, — прошептал он.

Старейшина силура посовещался со своими людьми, затем повернулся к Хуншве:

— Мы не знаем этого огра. Мы не можем довериться…

— Довериться? — вперед вышел Фердайл, по-прежнему в теле Могвида. Он стоял рядом с Торн, дочерью старейшины. Из-за всей этой спешки и напряженности из-за сбора двух армий у них было мало времени, чтобы провести его вместе, и по их несколько разгневанным лицам было ясно, что между ними оставалось много недоговоренного. — Если вопрос в том, достоин ли он доверия, — продолжил Фердайл, подходя к Толчуку, — тогда уж усомнись и во мне. Я знаю этого парня. Во всех землях ты не найдешь никого более стойкого в преданности. Преданности не только кланам огров или своим друзьям из числа силура, а всем, кто чист сердцем и кого беспокоит судьба всех народов.

Старейшина силура остался бесстрастным.

Заговорила Торн:

— Отец, Корень послал нас к близнецам. Возможно, нам стоит прислушаться к Фердайлу.

Старейшина тяжело вздохнул:

— Да будет так.

Только один остался ни в чем не убежденным. Толчук поднялся:

— Я не военный вождь.

Эррил отошел от Елены и положил руку на его плечо.

— Это то, что делает тебя лучшим вождем. Ты будешь принимать советы от обеих сторон без предубеждений. Это самое важное — окружить себя мудрыми советниками и прислушиваться к их словам.

Толчук посмотрел на стендайца так, словно тот был безумен, но не произнес ни слова. Даже он понимал, что необходим вождь, который объединит две армии.

Магнам закатил глаза.

— Сначала духовный лидер, теперь глава объединенных армий. Что дальше — трон Безымянного? — его слова сопровождала широкая ухмылка.

Елена смотрела на Эррила, который хлопнул Толчука по плечу в последний раз и повернулся к ней.

— Ты знал, что они выберут Толчука, — сказала она, когда он подошел к ней.

Он пожал плечами:

— Я всегда знал, что он достоин доверия.

Позади Эррила Толчука окружили остальные вожди. Елена чувствовала себя виноватой перед своим другом.

— С ним все будет в порядке?

— Он справится. Как и мы все.

Джастон подошел к ним вместе с дитя болот:

— Я думаю, Толчук будет занят некоторое время.

— Несомненно, — согласился Эррил.

Джастон подошел ближе.

— Тогда лучше будет, если я скажу тебе это. Толчук хотел подождать окончания совета и поговорить с вами наедине, но мы не можем больше ждать.

— Поговорить с нами о чем? — спросила Елена.

Джастон отвел их с Эррилом на несколько шагов в сторону и тихо сказал:

— О Сизакофе.

Эррил вздрогнул от неожиданности:

— Что?

Его рука упала на рукоять меча с вырезанной на нем розой, меча самой Сизакофы.

Смысл следующих слов Джастона был неясен, но они заставили Елену задрожать:

— Ведьма ждет тебя внизу.

* * *

Джоах нежился на полуденном летнем солнышке, морщась из-за запаха лагеря огров в долине внизу. Тепло приятно согревало его ноющие кости. После дней холода во время путешествия на борту «Феи Ветра» он уже не думал, что его тело когда-нибудь согреется.

Он сидел недалеко от пещеры и слышал разговор за своей спиной.

— Совет должен разойтись, — сказал Грешюм. Темный маг сидел в нескольких шагах от него, тоже греясь на солнце. Его кожа стала бронзовой от ветра и солнца за время полета на эльфийском корабле. Его волосы сияли медью. Он весь словно светился украденной молодостью. Позади него стояли двое изменяющих форму с копьями и луками, приглядывая за ним. Грешюм не обращал на них внимания.

— Почему ты не пошел?

Джоах слышал шелковую гладкость в его голосе, лукавую и полную искусственности, но все равно ответил:

— Это был военный совет. Посмотри на это тело. Ты думаешь, я поведу их в атаку в предгорьях?

Грешюм пожал плечами:

— Ваятель снов с твоими способностями не бесполезен. Ты практиковался в магии, которой я учил тебя?

Вздохнув, Джоах коснулся посоха из серого окаменевшего дерева. Несмотря на опасения, он попробовал заклинания, предложенные ему темным магом. Они и в самом деле увеличили его возможности ваятеля снов. Одно из заклинаний усилило его связь с посохом, сплетя кровь и камень более тесно.

— Покажи мне, — сказал Грешюм. — Покажи мне, чему ты научился.

Джоах бросил взгляд на пару изменяющих форму, но их внимание не было приковано к их подопечному. После того как его магия была ограничена чарами Чо, Грешюм не представлял собой большой опасности.

Радуясь возможности продемонстрировать свои навыки, Джоах снял перчатку и взял посох. Когда плоть коснулась каменного дерева, он почувствовал знакомое покалывание в сердце. Он увидел, как алые нити хлынули в дерево — его кровь питала посох. Несколько мгновений — и серое дерево стало белым. Возбуждение дрожью пробежало по его телу, в кончиках пальцев появилось ощущение силы. Он почти видел поверхность магии снов, запертой в посохе. Он указал концом посоха в землю, и его губы задвигались в тихом заклинании. С конца посоха на утоптанную грязь у его ног упали капли крови, его собственной крови, бегущей сквозь камень, — один из магических трюков, которым Грешюм научил его.