Книга И пала тьма, страница 128 – Джеймс Клеменс

Вира повернулась к нему.

— Нет, не еще одна война. Та же самая война. Старые враги еще живы, хоть и пребывают глубоко в наэфире. Но они поднимутся и принесут свою вражду на нашу землю.

— И война уже началась, — с глубоким вздохом закончил Тилар и дотронулся до черного отпечатка на груди.

Дарт испугалась, что его пальцы провалятся в кружащийся омут. Что-то зашевелилось в глубине и поплыло к поверхности. Но он, казалось, ничего не замечает. Пальцы Тилара ощущали только собственную кожу. Дарт глянула на Щена, перевела взгляд на меч, на бурлящую тьму в груди Тилара. Все они похожи — едва привязаны к этому миру.

И только она видела их.

В голове закружились слова Эйлан. «Она — ножны. Ты — меч». Девочку охватила дрожь. Она поднималась из глубин, о которых Дарт даже не подозревала.

— Почему ты не рассказала об этом сиру Генри? — спросила смотрительница Вейл.

— Богиня-мать запретила. Она видела нити последовательности и линии силы. «Я паук в паутине, у которой нет конца», — сказала она мне. Только избранные нити можно просветить. Остальные должны оставаться в темноте. Только виры знали правду. Потому что богоносец должен был прийти к нам. И как Ташижан охранял ножны, я обязана охранять меч.

— А что ж вы так добиваетесь его семени? — спросил Роггер. — Для отвода глаз?

Эйлан надменно подняла бровь.

— Нет. Мы получим его семя. У нас, виров, есть свои собственные цели, независимые от великих войн. Но в данном случае наша нить и нить богини пересеклись.

— Другими словами, — подытожил вор, — почему бы не воспользоваться случаем.

Вира передернула плечами.

Роггер поджал губы и потянул себя за бороду.

— Такой подход я уважаю.

Геррод, однако, еще не закончил расспрашивать Эйлан.

— Что еще увидела в будущем мать Дарт? Чем закончится война?

Эйлан покачала головой, впервые за время их знакомства на ее лице появилось выражение беспокойства.

— Если верить богине, там пересекается слишком много нитей. «Темная паутина, скрытая в тумане» — так она сказала. Что случится после воссоединения меча и ножен, ей не открылось.

— И никакой подсказки, что нам нужно делать? — спросил Тилар. — Как поступить с Ривенскриром? Что случится с нами самими?

Долгое мгновение Эйлан хранила молчание. Когда она заговорила, ее голос потерял решительные нотки и звучал более мягко, даже грустно:

— Виры не верят в предначертания. Следовать предсказаниям — путь дураков.

— И все же они перед нами, — возразил Геррод. — Меч и ножны.

— Да, но было ли предсказание богини предвидением или всего лишь догадкой? Она знала, что меч богов все еще существует. Знала, что в жилах ее ребенка течет кровь, которая может напитать его. Знала, что старые враги скрываются в наэфире. Не так трудно предположить, что дело дойдет до войны. Можно ли считать ее слова пророчеством? — Взгляд Эйлан переметнулся к Дарт. — У виров есть свое объяснение, почему ребенка отправили в обжитые земли.

— И почему же это? — спросил Тилар.

Глаза Эйлан не отрывались от девочки.

— Мы думаем, что ее послали сюда, чтобы начать войну. Как огонек пламени на конце очень длинного фитиля.

Дарт отшатнулась от ее обвинения. Но Яэллин по-прежнему обнимал ее.

«Нет… не может быть, чтобы она говорила правду…»

* * *

Тилар видел, как бедная девочка спряталась в тенях Яэллина, видел ужас на ее лице. Он понимал, что она чувствует, — стоило ему глянуть на собственную грудь. Неужели это правда? И они оба лишь пешки в великой войне?

Геррод прикрыл ладонью глаза.

— Четыре тысячи лет обе стороны древней войны находились в равновесии. И все, что удерживало их, — это пропавший меч. — Он взмахом указал на пустую землю между колоннами, где покоилось призрачное оружие. — Но если появился способ заново выковать меч и обе стороны знают о нем, то они больше не станут медлить.

— В скорпионье гнездо закапала кровь, — поддержал его Роггер. — И обитатели зашевелились.

— Все несчастья последнего времени… — начал Тилар, — появление неизвестных доселе тварей, стычки на границе с окраинными землями, темные ритуалы, пугающее поведение некоторых богов…

— Все это предвестия грядущей войны, — закончила вира.

— И смерть Мирин…

Тилар вспомнил, что сказал во время схватки на флиппере Даржон. «Она пала первой. Но она не будет последней! Наконец к нам пришла война богов».

Только сейчас он осознал, зачем погибла Мирин. Заново вспыхнула старая вражда. На поляне стояла тишина, по лиственной крыше продолжал стучать дождь. Потоки воды громко звенели в темноте. Всем казалось, что внезапно похолодало.

— А Чризм? — спросил Геррод. — Ведь это он принес меч в Мириллию. И меч спрятан в его святилище. Зачем? Какую роль он собирается сыграть в войне?

Тилар покачал головой.

— Только он сможет на это ответить. — Он глянул в сторону темного кастильона, скрытого ветвями извращенного мирра. — Придется допросить его.

— И как ты предлагаешь это сделать? — заявил Роггер. — Постучаться в парадную дверь и пригласить его на чай?

Тилар повернулся к Дарт. Он не хотел просить ее об этом, но выхода не было. Ни у одного из них. Им обоим нашлась роль в грядущих событиях: меч и ножны.

— Дарт, — начал он. — Прости. Я должен…

— Я знаю, — ответила девочка с удивительной твердостью.

Она выступила из теней Яэллина и отогнула повязку, что стягивала поцарапанное плечо. Поморщилась и потянула за присохшую ткань, едва затянувшаяся рана тут же закровоточила. Дарт обмакнула пальцы в кровь.

— Я не знаю, сколько крови нужно…

— Дотронься и увидишь, — посоветовал Тилар.

Она кивнула и двинулась к мечу. Тилар шел рядом. Он требовал слишком многого от столь юного создания. Но с другой стороны, он видел ее глаза в птичнике. Она давно перестала быть ребенком.

Дарт бросила на него последний взгляд и протянула перед собой руку. Ее пальцы зашарили в воздухе, и вдруг что-то зажглось у их кончиков, разгораясь все ярче, пока кости ее руки не начали просвечивать сквозь кожу.

Она отдернула руку и отшатнулась к Тилару.

Он поймал ее и прижал к груди, но не мог оторвать глаз от земли между колоннами.

По поляне прокатились пораженные охи.

В ладони от усыпанной листьями земли парила золотая рукоять меча. Но без клинка. Тилар наклонился. Рукоять просто висела в воздухе. Она казалась сделанной скорее из солнечного луча, чем из металла. Он провел под ней рукой:

— Ничего.