Книга И пала тьма, страница 76 – Джеймс Клеменс

— Ты все сделала хорошо. — Чризм не отрывал глаз от текущей под окном реки.

— Благодарю вас, господин.

— Отнеси репистолу матроне Шашил, и она расскажет тебе, что делать дальше.

— Да, господин.

Дарт попятилась к двери.

Когда ее пальцы коснулись дверной ручки, Чризм пробормотал себе под нос, не отрываясь от окна:

— Надо быть бдительными… Нам всем.

* * *

— Расскажи мне все до последней мелочи, — выпалила Лаурелла, влетая в шуршании шелка в покои Дарт. — Страшно было?

Дарт закрыла за подругой дверь. Лаурелла надела белое хлопковое платье с серебристым шелковым поясом, в тон туфлям. Дарт уже успела переодеться в длинную, до пола, рубаху, что висела на ней мешком. Ей нравились простота и удобство этого наряда.

Лаурелла примостилась на краешке кровати, ее глаза сияли в последних лучах заходящего солнца. За окном, в чаще Старого сада, уже кружили лунные шары и танцевали светлячки.

Дарт уселась рядом с подругой и прижала к груди подушку.

Лаурелла упала на алое покрывало кровати, широко раскинув руки.

— Увидеть, как плачет бог… — прошептала она. — Его слезы сверкали, словно жидкое серебро. Я боялась собирать их. Как же у меня тряслись руки! Репистола ходуном ходила!

Дарт слушала, как девочка заново переживает свой первый сбор слез. У них обеих выдался знаменательный день. И все же Дарт мучили сомнения. Чризм едва не увидел Щена, а материальность тому подарила кровь бога, которому она поклялась служить. Девочку с новой силой пугало разоблачение — не только призрачного друга, но и ее позора.

И почему ее выбрали хранить именно кровь?

— Расскажи, — произнесла Лаурелла, садясь на кровати. — Его гумор светился Милостью? У тебя кружилась голова? В школе я слышала, что некоторые Длани падают в обморок, когда впервые пускают кровь.

— Правда? — Дарт недоверчиво посмотрела на подругу.

Глаза Лауреллы распахнулись, она протянула Дарт руку.

— Ты упала в обморок?

Та в ответ покачала головой.

— Тогда что же случилось? У тебя на лице написано, что тебя что-то тревожит.

Дарт внимательно заглянула в глаза подруге. Может, стоит довериться ей? Рассказать о Щене, об убийстве в саду, о потере невинности. Но внезапно обнаружила, что сухо пересказывает, как прошел забор крови. Она поведала о доброте и терпении Чризма, о своем волнении, об успешном кровопускании. Лаурелла слушала с огромным интересом.

Дарт, разумеется, не стала упоминать ни о Щене, ни о загадочном напутствии Чризма. «Надо быть бдительными… Нам всем».

— Значит, все прошло хорошо, — заметила Лаурелла, когда рассказ подошел к концу. — Чем ты тогда озабочена?

— Просто устала, — покачала головой Дарт. — Вид… вид крови… Это меня утомило.

Пальцы Лауреллы крепко сжали ее руку:

— Но ты не упала в обморок. Ты должна гордиться!

Дарт вяло улыбнулась, на большее ее не хватило.

От ее кислого лица радужное настроение подруги несколько поблекло, но окончательно не пропало.

— Пошли, — потянула она Дарт за руку. — Матрона Шашил обещала устроить угощение в честь нашего первого дня. Стол накроют в общей комнате, все Длани будут там.

Вот теперь у Дарт действительно закружилась голова. Все Длани…

Во дворе прозвонил шестой колокол. Ему ответил гонг в коридоре Высокого крыла.

— Тебе надо переодеться, — сказала Лаурелла. — Матрона Шашил послала меня за тобой. Она сказала, что тебя мучает головная боль, и хотела дать тебе отдохнуть подольше.

Дарт бросила взгляд на нетронутую чашку отвара из ивовой коры. Она сказалась больной, чтобы получить возможность укрыться в своей комнате после кровопускания. Шашил понимающе покивала и обняла девочку за плечи пухлой рукой. Видимо, как и Лаурелла, она полагала, что Дарт близка к обмороку.

Девочка почувствовала укол раздражения. Она провела кровопускание без малейшей промашки. Почему так плохо о ней думают? Разве она не изучала свои обязанности с должным прилежанием?

От вспышки негодования у Дарт даже перестали дрожать коленки. Если она сумела проткнуть руку богу, то сумеет и встретиться лицом к лицу с его Дланями. Даже с темноволосым Яэллином де Маром. Тем более тот ничем не показал, что узнал ее после погони в саду. Так чего ей бояться?

В итоге она позволила подруге стянуть с себя рубаху, и вместе они начали перебирать гардероб в поисках подходящего наряда.

— Не выбирай ничего вычурного, — посоветовала Лаурелла. — Мы ведь не хотим, чтобы нас считали гордячками. Но в то же время не стоит и слишком скромничать.

В результате на Дарт оказалось пышное белое платье с красным поясом, без особого великолепия, но все же гораздо лучше, чем ее школьные наряды. Она ощущала себя поганкой, которая решила притвориться розой.

— Чудесно. — Лаурелла окинула ее напоследок взглядом и поправила выбившуюся прядь волос.

Как будто дожидаясь ее слов, в дверь постучали.

— Как ваши дела? — донесся из-за двери голос матроны Шашил. — Стол уже накрыт. Если вы дадите его аппетиту разгуляться, мастер Плини не оставит вам от куропатки даже крылышка.

Лаурелла прикрыла рукой рот. В Высоком крыле ходила шутка, что мастер Плини, Длань пота, более готовно служит своему желудку, нежели своему богу.

Подруги встали перед дверью. Лаурелла взяла Дарт за руку, наклонилась и чмокнула ее в щеку. У Дарт немного отлегло от сердца.

— Пока мы вместе, все будет хорошо.

* * *

Ужин затянулся до восьмого колокола. Слуги вносили одну смену блюд за другой: суп из обжаренной пасты масляного ореха, посыпанный сладким сыром; тушеную с кисловатым элем свинину; пироги с подливкой; целые блюда с зажаренными на вертеле кроликами и куропатками; огромную гору жареного мяса с яблоками и перцем и, наконец, сласти с сахаром и корицей, испеченные в форме невиданных птиц.

К концу пира голова Дарт шла кругом от разговоров и выпитого вина.

Лаурелла держалась рядом, что придавало ей уверенности. Общительной и образованной девочке не составило труда поддерживать разговор за двоих. Дарт оставалось только есть, пить и смотреть.

Все Длани явились на пир. Уже много лет в Высоком крыле не появлялось новичков. Шестеро мужчин и женщин за столом казались одной семьей. Они ссорились, смеялись, показывали друг на друга вилками и поддразнивали соседей, вспоминая былые промахи. Дарт подумала, что потребуется немалое время, чтобы стать своей среди них.

Но Лаурелла старалась изо всех сил:

— И когда осветильники раскололись, девочки потеряли дар речи. А лекарь Палтри, я никогда не видела его таким потрясенным!