Онлайн книга «Врагов выбирай сам»
|
– Просто ревность. – В темноте не разобрать, но, кажется, коснулась лица улыбка. – Пройдет. Привыкну. – Младшие вырастают рано или поздно, – вполголоса заметил командор, – вырастают и уходят жить сами по себе. Но они все равно младшие. Их надо защищать, беречь, помогать, когда сами они помочь себе уже не могут. Иначе случится беда. – У вас был брат? – не то спросил, не то констатировал Артур. – Был. – Вы его обманывали? Когда-нибудь? – Я никогда не видел его. Просто знал, что он есть. И думал всегда, что он сам может о себе позаботиться. – Его убили? – Да. Его убил мой друг. Он не знал. А даже если бы и знал, все равно. Моего младшего брата, Арчи, нужно было убить. Но я знаю, что, будь я с ним, найди я его чуть раньше, – все вышло бы иначе. Ну что, пойдем в лагерь? – Спасибо. – Да не за что, – улыбнулся сэр Герман. – И все-таки мне нужно время, чтобы снова к тебе привыкнуть. – Время есть. Привыкайте. * * * Присев рядом с костром, сэр Герман протянул руки к огню и какое-то время молча следил за игрой пламени, слушал треск рассыпающихся искр. Потом сказал: – Это действительно были земляные чувырлы. Тела людей там, – он кивнул в темноту, откуда только что вышли они с Артуром, – завтра нужно похоронить их по-христиански. И еще, братья, то, что я должен был сказать сразу, но по недомыслию своему счел лучшим сохранить в тайне. Хотя, – хмыкнул он задумчиво, – ведь были же знамения, мог и понять. Словом, брат Артур не потомок Миротворца. Он сделал паузу, хитрый, ехидный старик. Сделал паузу, во время которой успели понимающе переглянуться и рыцари, и послушники; и сержанты проворчали что-то разочарованно; и даже Галеш открыл было рот, но закрыл на всякий случай. – Брат Артур – это Артур Северный, – как ни в чем не бывало продолжил командор. – Вы знаете его как Миротворца, и я уже привык к этому имени, хотя, конечно, на самом деле Миротворец – это топор. – К вашим услугам, – буркнул Артур, ни на миг не смутившись под перекрестьем взглядов. Не поверили. Верят. Гонят веру, взывая к здравому смыслу. Уже для отцов их отцов Артур Северный был сказкой, легендой, героическими балладами да сотней-другой похабных песенок. – А крылья? – пробормотал обиженно один из мальчишек. – И нимб. Святой же. – Сам ты святой, – привычно огрызнулся Артур. – Со святостью до сих пор не все понятно, – почему-то виновато объяснил сэр Герман. – Вы и сами знаете, сын мой, что официально брат Артур не был причислен к лику святых. – Угу, – сам для себя заметил брат Петр и почесал шрам на щеке. – Святые, они все замученные, а храмовника кто обидит, тот трех дней не проживет. Значит, говорите, брат Артур, топор ваш чувырл убивает, а не развоплощает? – Да. – Это выходит, те четыре, что в хайдуков перекинулись, больше уже не напакостят? – Да. – Ну и хватит о них, – подытожил брат Стефан. – Сэр командор, позволите за знакомство? – Он вытащил из седельных сумок бурдюк с вином. – Вроде знакомились уже, – напомнил сэр Герман. – Да ладно, – укоризненно сказал брат Петр, – мы ж не с Миротворцем, а с потомком знакомились. А сейчас за предка выпить надо. ... Не помешало, ох не помешало бы мальчику сейчас учинить что-нибудь в его духе. Какое-нибудь маленькое – он таких и не замечает – симпатичное чудо. Для Артура чувырлы, убитые, а не развоплощенные, – доказательство того, что Господь направляет его руку и его сердце. Если не прах сухой от тел остался, а кровь живая потекла – значит правильно все. Но это Артур. А братьям и уж тем более послушникам этого мало. Или, наоборот, много слишком. Четыре трупа, чувырлы или нет, а выглядят-то как люди. Однако чудеса они на то и чудеса, что по заказу не являются. Жаль. Потому что сейчас братья верят, пока огонь горит и ночь вокруг полна тайны, не опасной – загадочной, а при свете дня, под солнцем, где для тайны нет места, скепсис вернется. Эх, Арчи, Арчи, ну почему ты всегда создаешь столько проблем для своего командора? И почему тебя самого эти проблемы нисколько не беспокоят? Миротворец… Миротворец – это топор! К стенам, где кладку седых камней Плавит тепло лучей, Мы направляем своих коней И острия мечей. Шелк моего плаща – белый саван Проклятой Богом орде. Ave Mater Dei. Все-таки это была хорошая идея: сделать парадную форму по образу и подобию тех, древних, рыцарей-храмовников. Алое на белом – броско. Запоминается. Чистота и свет. И серебряные доспехи – почти как у Недремлющих. Почти. Мрачно. Внушительно. Надежно. Сила и спокойствие. Лица в темницах стальных забрал, Сердце – в тисках молитв. Время любви – это лишь вассал Времени светлых битв. Крест на моей груди ярко-ал, Как кровь на червленом щите. Ave Mater Dei. Разумеется, ни один нормальный храмовник не выйдет в поле, нацепив парадную форму. Но для песни простительны многие вольности, особенно для хорошей песни. Белый плащ с алым крестом. Да. Именно так – кровь врага и сияние шелка. Есть два пути: либо славить Свет, Либо сражаться с Тьмой. Смертью венчается мой обет, Как и противник мой. Взгляд Девы Пречистой вижу я В наступающем дне! Ave Mater Dei. Ну вот и Арчи улыбнулся. Мальчик, мальчик, трудно это – быть святым, даже если сам не веришь в собственную святость. Улыбайся, пока умеешь, брат Артур. Святые, те, что в легендах, суровы и мстительны, и лица их, истощенные постами, не знают улыбок. Улыбайся. А брат Стефан, позабыв о вине, глядит и не может понять – это пламя костра отражается от золотых волос? Или... Или, брат Стефан, именно что «или». И брат Петр – отражением брата Стефана таращится на Артура с недоверчивым изумлением во взоре. Она улыбается. И стыдно было забыть об этом тебе, сэр Герман, старый, глупый вояка. А мальчик сейчас там, рядом с Пречистой, и вот оно – маленькое чудо из тех, на которые сам Артур не обращает внимания. Если я буду копьем пронзен И упаду с коня, Ветром мой прах будет занесен С павшими до меня. Нет, это не смерть, лишь только Ангельских крыльев сень! |