Онлайн книга «Господин Чичиков»
– Разберемся. Только чтобы все точно, как вы говорите. Чтоб невинные не пострадали. – Да мы их пасли на морозе и под дождем, – хором отвечали оперативники, – и под пулями ходили. А фотографии их жертв хотите? Но лучше не смотреть. Тогда Кирияджи ощутил подзабытое было чувство собственной значимости и полезности вкупе со сладким ощущением того, что ты решаешь чьи-то судьбы. Единственно, время от времени да припоминалось, как-то сама приходила на ум мысль, что в странной камере сидит окаянная четверка, и в такие моменты начальник тюрьмы спешно посылал за вином. Сегодня окаянная четверка почему-то лезла в голову особенно настойчиво, за вином пришлось посылать трижды. Первую пили с замом по воспитательной работе. Вторую – с начальником ШИЗО. Третью пришлось пить в одиночку. Но сухое вино сегодня не помогало, и уже под вечер Харлампиевич послал за коньяком. Как это часто случается, коньяк оказался лишним. Приняв полбутылки, Кирияджи ощутил долгожданный душевный подъем, но ноги идти куда-либо уже отказывались. По телу разлилась, словно жидким свинцом, теплая тяжесть, веки опустились, оставив взгляду небольшие щелочки, и поднять их уже было невозможно… Машина Чичикова появилась в окрестностях городской тюрьмы за полночь. К слову сказать, тюрьма располагалась почти что в центре города, в районе старых, еще дореволюционной постройки, добротных двухэтажных зданий. Территория тюрьмы была окружена бетонным забором с козырьком из колючей проволоки. Чичиков попросил: – Степан, ну-ка помедленнее, по встречной полосе, вдоль забора. Опустил стекло и стал внимательно смотреть на тускло освещенные окна тюремного корпуса. Жуткая тишина царила на улице. Угрюмый каменный пришелец, окруженный гирляндой фонарей и освещаемый холодными лучами прожекторов, казалось, отгородился от чуждого ему мира людей и настороженно дремал, окутав себя чернильной кляксой безлунной н-ской ночи. – Ага, есть, – сказал Чичиков, улыбнулся чему-то и скомандовал: – Давай к воротам. В бумагах, составленных в библиотеке, содержалось мало полезного для Чичикова. Разве что фамилия-имя-отчество нового начальника тюрьмы да еще письмо в местной газете, паразитирующей на человеческом интересе ко всякого рода чертовщине и мистике. В письме утверждалось, что все тюремные умертвия происходили в особой камере, которая, как на грех, располагалась в необычайно сильной «геопатогенной зоне». Видимо, городское и губернское руководство, а также прочие сильные мира сего эту газету не читали. А вот Чичиков вырезку с письмом изучил очень внимательно, и не только глазами – прошелся, так сказать, и носом. Хотя чем могла пахнуть бумага? Конечно, типографской краской. Но наш Чичиков, как уже успел заметить читатель, проходил по разряду людей не вполне обыкновенных, и для чего ему понадобилось нюхать газету, не известно. Итак, машина подъехала к воротам тюрьмы. В будке тюремного КПП дремал, согнувшись в кресле, усатый прапорщик. При звуках музыкального сигнала «Мерседеса» – «Маленькой ночной серенады» Моцарта – вскинул голову, глянул в окно осоловело и вернулся в исходное положение. Чичиков вышел и постучал в зарешеченное окошко. – Чего надо? – осведомился прапорщик, зацепившись мутным взглядом за перстень Чичикова. – Кирияджи надо, – в тон ему ответил Чичиков. – Нет его. – Что ты мне врешь? Есть. – А ты кто такой? Паспорт давай. – Паспорт держи, а кто я такой – не твое дело. Прапорщик принял документ, перелистал – между страниц обнаружилась сотенная купюра – и бросил небрежно в картонную коробку. Потом оценивающе глянул на Чичикова, поднял трубку телефона. Что-то – Чичиков не расслышал, что именно, – пробурчал, выслушал ответ и сказал Чичикову: – Ты знаешь что, если к самому – ты вина возьми. Красного. Пока пропуск писать буду. – Степан, сгоняй за красным вином, – повернулся Чичиков к Бычку, который стоял и курил у открытой дверцы «Мерседеса». – Молдавского или мадьярского, и мигом. – Заходи пока, – распахнул дверцу будки прапорщик. – А если у меня оружие? – Нет у тебя оружия, – тень улыбки возникла на лице прапорщика. – Вон твое оружие. Прапорщик ткнул пальцем в цепь на шее Чичикова – тот непроизвольно отстранился. – Не н-ский будешь? – спросил прапорщик, когда Чичиков уселся на хлипком стульчике. – Тесно тут у тебя, – ответил Чичиков и, сделав паузу, спросил: – У вас тут, кажется, есть одна интересная камера? – Угробить кого решил? – С чего это ты взял, братец? – Да так. – Прапорщик опустил голову и принялся заполнять пропуск. Но, видимо, пикантность ситуации волновала воображение усатого прапорщика, поэтому он вновь заговорил: – Ночью, вон, приехал. Зачем ночью-то? Ясно, из-за семьдесят шестой. Значит, завтра-послезавтра свеженького вынесут… – Я по другой части, – угрюмо возразил Чичиков. Прапорщик оттиснул печать на пропуске: – На. Дорогу найдешь? Пошли, покажу. Они вышли на тюремный двор, и прапорщик показал рукой на административный корпус, аккуратное двухэтажное здание красного кирпича. – Вон, свет горит на втором. Кабинет его. Пропуск дежурному оставишь на входе. Из-за ворот раздались звуки «Маленькой ночной серенады». Прапорщик откинул щеколду и потянул створки ворот. – Машина тут постоит. Чичиков принял от Бычка пакет и пошел через двор. Прапорщик хмыкнул, повернулся к Бычку и спросил: – Ну что, для нас ничего нету? – Есть, – ответил тот и достал из салона машины бутылку водки. – Заходи, – оживился прапорщик. – Сразу видно человека. А хозяин твой – говно. – Я тогда закуску… – Ну, давай закуску. Чичиков постучал в дверь кабинета Кирияджи. Ответа не последовало, и Чичиков вошел. В кабинете горел свет, но никого не было. Чичиков осмотрелся и увидел небольшую дверцу, словно стенного шкафа. – Ага. – Чичиков пересек кабинет и потянул дверцу. Она вела в небольшую смежную комнатку. В комнатке имелись диван, стол, стул, полка с посудой и холодильник. На диване спал Григорий Харлампиевич – на спине, одна нога упиралась в пол, вторая покоилась на боковине дивана. Чичиков полез в свой пакет и, выставив на стол две бутылки «Каберне», нарочно звякнул ими друг о друга. Кирияджи открыл один глаз и спросил: – Кто ты? – Чичиков Сергей Павлович. Кирияджи со стоном поднялся и сообщил: – Эк меня разморило, – посмотрел на возникшие рядом с недопитым коньяком бутылки «сухарика» и судочки с закуской и добавил: – Сергей Павлович. |