Онлайн книга «Господин Чичиков»
Паляницын нажал кнопку, и лифт стал подниматься. – Вы никак меня не узнаете. Я – Паляницын. Паляницын достал удостоверение. – Угу, – промычал Спелый. Потом подумал и добавил: – Вот скажи, Паляницын, это правильно, когда у человека ни за что, ни про что деньги вымогают? – Неправильно, – легко согласился Вячеслав Тихонович. – Прошу. Паляницын кивнул, чтобы Спелый выходил. Спелый снова вздохнул. – А у тебя что? Тоже кинул на бабки? – Хуже, Игорь Игнатьевич. Много хуже. – Ну-у… тогда мы договоримся, – Спелый стукнул в дверь. Дверь открыл улыбающийся Клоп. В руке он держал бутылку коньяка. – Готовенький, ни слова не пикнул, – начал было он жизнерадостно, но поймал взгляд Спелого и осекся. – Я в смысле, на выпивку слабый. – Ты на всю голову слабый, козел. Я же предупреждал, что с человеком. – Ну, разные люди бывают, – философски заметил Клоп. Они прошли в зал, где привязанный к стулу умирал от страха Миокард. – Ну что, беспредельщик? – обратился к нему Спелый. – Он эта… манатки уже собрал, – сообщил Шайба. – Вон. Он протянул пояс с деньгами. – Сколько «воздуха»? – Не считали, босс. – Знаю, как вы не считали. Выворачивайте карманы. – Да мы всего-то по чуть-чуть, самую капушку, – залебезил Клоп. – Сколько было? – Двести тысяч с копейками. – Точнее. – Ну, пятнарик… – Ладно, пятнарик оставляеете себе. Что, беспредельщик, думал развести на рамсы? Меня, Спелого? Дешевка. Спелый глянул на Паляницына. Тот же внимательно, острым взглядом рассматривал Миокарда. – Эй, Паляницын, ты чего хотел? – Поговорить. Ты с ним все? – Ну типа того. – Тогда откройте ему рот. Паляницын сел в кресло и закинул ногу за ногу. – Скажи, Миокард, ты о Чичикове слышал? Жека постепенно приходил в себя. Он уже понял, что убивать, наверное, не будут. Присутствие Паляницы придавало событиям если не законный, то хотя бы официальный характер. – Вот, Вячеслав Тихонович, уезжать собрался. Насовсем. – Что ж так? – Бабок срубил, вот и линяет, – не удержался от замечания Клоп. – Игорь Игнатьевич, одна просьба – заткните рот своим людям, – невозмутимо распорядился Паляницын. – Братва, выйдите. Побудьте в подъезде. – Лучше на улице. В подъезде моя охрана, – ввернул Паляницын. Спелый на секунду-другую задумался. Никакой такой охраны он не заметил, но на то она и хорошая охрана, чтобы ее не замечать. – Все ясно? – спросил он бандюков. – Ждите у машины. – Евгений, – взял деловой тон Паляницын, когда братки покинули квартиру, – я тебе обещаю – унесешь ноги из города и деньги свои вернешь. Не все, конечно, Игорь Игнатьевич, думаю, за издержки удержит. Очень зло ты с ним пошутил. Но мне нужна информация. Ты расширял штат своей «больнички»? – Какое там! Да развяжите вы меня. – Я развяжу, – поднялся Спелый. Заинтригованный оборотом беседы, он медленно, даже вдумчиво стал распутывать навороченные Шайбой узлы. – Эта «больничка»… – с отвращением в голосе начал Жека. – Из-за нее и бегу. – Вот оно что. И что же «больничка»? – спросил Паляницын. – Там один чудик банкует, – встрял в разговор Спелый. – На днях захожу. Сидит, как ферзь, весь в прикиде таком моднячем и лярва при нем евроуровня. Слова, сука, цедит. И при нем еще козел бородатый. Ласковый, гнида. Я такую ласковость знаю. – Очень интересно, – значительно сказал Паляницын. – Выходит, Евгений, ты уже не при делах? – Какие там дела. Жека скривился, встал со стула, прихрамывая, подошел к дивану и плюхнулся. – Какие люди все-таки уроды, – расслабленным голосом произнес он. – Ага, – вспомнил о своем Спелый. – Ключи от своей «больнички» при тебе? Гони. – Там, – ткнул пальцем Жека в валяющийся на полу костюм. Спелый не чинясь порылся в карманах. – Эти? – погремел он связкой. – Угу. – Ладно. Вот этот от чего? – Как это оно у тебя… – Ты чего? А если в репу? – обиделся Спелый. Паляницын лишь благостно улыбался и кивал, мол, валяйте, ребята, я не препятствую. – Это ключ от подвала. Интересное место. – Знаю. Там тренажеры. – А… Ну, тебе виднее. Давай ключи, расскажу. После того как с ключами все было выяснено, Паляницын подобрался, изобразил на лице суровость и озабоченность и деловито произнес: – Ну-с, займемся, господа, деньгами. Игорь Игнатьевич сам отсчитает свою долю, а уж из твоей, Евгений, я возьму половину за посредничество в урегулировании конфликта. Это будет справедливо. – И сколько это мне останется? – Ну ты не наглей, – вскинулся Спелый. – Евгений, как говорится, торг здесь не уместен. Раздербаним пополам и всех делов. – Я и спрашиваю – сколько мне останется? Паляницын глянул на Спелого, мол, давай, назови сумму, чтобы мы могли просчитать свою. – Я беру сто штук. И пятнадцать обещал пацанам, – твердо объявил Игорь Игнатьевич. – Из них пятьдесят вообще мои. – Верю. Нам, значит… – Вам тоже стольник. Паляницын кивнул и больше со Спелым не разговаривал. Тот молча развязал пояс и под страдальческим взглядом Жеки выложил десять пачек. – Ну, я пойду, – буркнул он. Кивнув Паленицыну, попрощался: – Бывай, Тихонович. – Ну-с, Евгений. Теперь я тебя внимательно слушаю, – сказал Паляницын, распихивая пачки долларов по карманам. – Расскажи мне, чего ты так боишься? Бежал, верно, не из-за Спелого? – С чего начинать? – С магнита… В препаскудном настроении оставлял Евгений Петрович Миокард город Н. Ни радости, ни даже облегчения не испытывал экс-гипнотизер по поводу избавления от верной гибели. Был он полон печали и скорби. Прожитые годы можно было смело перечеркнуть к такой-то матери. И виновато в этом было не больше, не меньше, чем все человечество вместе взятое, вся эта смердючая куча дерьма. Лежит себе посреди дороги, вон как та дохлая кошка, что кстати мелькнула за окном, и воняет. И черви всякие, вроде сволочи Артема из нее прут. Питаются. |