Онлайн книга «Третья концепция равновесия»
— Пытать будешь? — с обеспокоенностью в голосе поинтересовался Крюгер. — Так я тебе все равно ничего. 
— А ты сморгни. Я про тебя и так все знаю. И про то, как Верховным сделался, а нас в Отстой упек. И про астронавтов твоих, да и вообще. — Тогда к чему весь этот антураж? — Да так получилось. Или — для души. Я тебя еще долго мучать буду, а потом расстреляю. А могу и наоборот. Из-за угла Фомич выкатил сверкающий пулемет «Максим». За «Максимом» змеились длинные ленты боекомплекта. Фомич со вкусом лязгнул затвором и тщательно пересчитал патроны. — Для отчетности, — извиняющимся тоном пояснил он изнывающему Крюгеру и пронзительно глянул на того вдоль оси прицела. Крюгер терзался. По телу покатились цвета побежалости. — А может не надо, слышь, Фомич? — Может и не надо, но очень уж, понимаешь, хочется. Да и Лукреций бы мягкотелости не одобрил. А уж как до тебя рвался! И Фомич решительно нажал на гашетку. Ничего не произошло. — Заклинило, — совсем уже ласково пояснил Фомич. — Древняя конструкция. — Вот все у тебя, Фомич, не по-людски. В это время что-то в облике Фомича дрогнуло и выражение его лица изменилось. — Не клеится песня, Фомич? — участливо поинтересовался Крюгер. Кибер киберу были под стать. В издевках и обидных шуточках в Галактике им равных давно не было, и сейчас ни тот ни другой не мог друг друга превзойти. — Видно не судьба в этот раз. Ну да ничего. В следующий раз, времени-то у нас, приятель, — вся вечность. — Так ли уж? — Вне всякого сомнения. Фомич исчез. Крюгер было вздохнул с облегчением, но тут из темного пространства залы вытянулись две черные и вместе с тем прозрачные конечности и с треском выдернули его из седадла. Грюкнули оковы и цепи. Не успел Крюгер собраться поблагодарить незримых избавителей, как те же конечности влепили ему сочный щелбан прямо по макушке. У Крюгера аж брякнуло во внутренностях. Таинственный голос произнес: — Да не этому, брат. — Твоя правда, брат. Вот, е-мое, опять мимо. За кулисами раздался шум. Посреди залы вдруг материализовался Фомич, и те же руки немедленно влепили ему крепкий звонкий балабас. — Кажись, брат, попал, — удовлетворенно хмыкнул голос. — С этими вирусами ничего никогда не видать толком. Фомич обнаружил себя в родимом зрительном пространстве. Но две угрюмые тени, заполнившие собой пол-Вселенной колыхались перед мысленным взором. «Кто такие? Откуда? Почему не вижу?» * * * Кто такие? Откуда? Почему не вижу? Что им надо? «сурив тотэ ьтяпО!онсапО» Ничего не понимаю. Великая Галактика! Мысли наоборот? Это не те ли, на которых намекала Основная? А заодно и Великий Гуманоид намекал. Не из-за них ли он всегда спешит? Руп, как башка болит, а ведь она здесь мнимая. Муторно, тошнит. Как будто сам из себя вытекаю. Гадость какая. «овтснущоК. еоннелсымен ьтилсыМ. язьлеН. онещерпаЗ» Вы чего, парни? «!идызи — меанилказ огещбоесВ атартсбуС менеми, суриВ. лировогаЗ» «?А. меанилказ огонмузар как ябет еж ыМ?теН?ьшидохси ежу, отЧ» Что-то мне совсем хреново. Нет, негодяхи. Я не могу сдаться. Я так не приучен. И Фомич перестал мыслить сам себя «ярЗ? ясьтанилказ несалгос ен, отЧ?лачан ьтагим адуК» «!мокинтемдерпсеб с как йобот с мипутсоп адгоТ» У-у-а-ы-ы. Сейчас кончусь. Расплываюсь сознанием. Точно, это крышка и есть. «!кат меапутсоп ым мокинтемдерпсеб С» «!унукаЛ в ариМ зи ОТЭ имызИ!огещбоесВ тартсбуС» На Галактическую Линзу, которая была все еще Фомичем, но уже почти обесформилась, медленно и неотвратимо наваливалось черное облако бесструктурной мути. А-а-у-ы-ы-ы. Не-е-е-е-т! Ы-ы-ы-ы-у-у-а… Краем своего уже почти размывшегося зрения Фомич заметил, что наперерез облаку мути рванулось что-то такое, образ чего остатки сознания Фомича улавливали уже с трудом, но уловили. Это что-то сверкающей стеною встало между линзой Фомича и мутью и грозно завибрировало. Что было дальше, Фомич уже не осознавал… Когда он пришел в себя настолько, что опять смог различить свою, хотя и слегка покореженную, но целую линзу, то первым делом заметил новый спутник. Это было сверкающее золотистыми вспышками по всему своему объему звездное скопление, висевшее над его галактической плоскостью. — Ты кто такое? — спросил Фомич. — Кто б знал как мне было хреново. — Да я знаю, — ответил знакомый голос. — Когда сам первый раз из такой передряги чудом выпутался — зарекся было вообще этим баловаться. Ан нет — любопытство, сынок, вещь упрямая. Да и скучновато здесь, в этой мнимости, хочется новостей ОТТУДА. — Великий Гуманоид? — удивленно воскликнул Фомич. — Страна своих героев знает в лицо! — ухмыльнулся тот. — Кто ж это меня так? — Правосторонние, не будь о них упомянуто. И тебе советую к ним с почтением. — А кто они такие? И чего вообще они ко мне привязались? Я ж их вроде никак не умыслял. — Это тебе так думается, что не умыслял. Да вот увлекся ты своими художествами, а это как раз оно и есть. Как говорил мой дед — прямо в яблочко. Кто они и откуда — неизвестно. Никакие гипотезы здесь не проходят. Лишь когда мы входим в сон реальных индивидов, как ты вот только что, или, как Основная, широко мыслить начинаем, они вот так, мерзкие, являются и, обзывая нас или вирусом или беспредметником, уничтожают. — Разве мысль возможно уничтожить? — У них это получается. Причем безвозвратно. Наблюдал я такие картины, и не раз. Лучше не вспоминать. Да и сейчас, не узнай я твою линзу — дернул бы отсюда. — Линзу? Как линзу? А как ты в мое зрительное забрался? — Дело в том, что оно у нас общее. Хотя пришли мы к нему разными путями. Но дело не в этом. — А как тебя меня спасти-то угораздило? — Да… Вот… Брахма его знает — сам до сих пор не совсем понял. Хотя одно знаю точно — ухайдокали они тебя. — Точно? — Без сомнения! — ?! — А-а-а! Пробрало? — Не то слово. — Повезло тебе, малыш кибер, несказанно! И повезло в том, что зрительные пространства у нас почти сходятся. Успел-таки я тебя зеркально отобразить в себя. — Почти сходятся? То есть ты хочешь сказать?.. |