Онлайн книга «Ядовитая кровь»
|
Влад надавил на педаль, машина рванулась вперед. – Цепь у вас на шее классная! – крикнул он. – Золото? – Золото. – Граммов двести, небось. У нас такие носят только очень конкретные пацаны. Там, случаем, не гимнаст на цепи? – Там медальон. Старинный, передается у нас из поколения в поколение. – Понял, – снова крикнул Влад. – А говорите, человек бывалый. За такую цепуру могут и в Берлине на улице горло перерезать. Вы ведь из Берлина? – Я из Мюнхена. – А в Мюнхене, значит, не могут? Мелкие камни тарахтели по днищу машины, хрустели под колесами. И кричать для поддержания разговора приходилось все громче. – Могут! – крикнул Мюллер. – Там тоже полно русских и турок. – Что вы говорите? В такой приличной стране? А в местах, где вы бывали по делам, никто не пытался? – Пытались. Как там говорят у вас? «Царство им небесное!» – Вы, кстати, удивительно хорошо заговорили по-русски, герр Мюллер. Что значит – языковое погружение. И, наверное, талант. И спецшкола какая-нибудь. Нет? Мюллер не ответил. Машина проскочила поворот, чуть не зацепив скалу левым передним крылом, и остановилась. Деревня была совсем рядом, метрах в ста. – Приехали, – сказал Влад. – Отсюда можно и пешком. – Подождете меня здесь? – Зачем? Я за вас отвечаю. Ну, и вместо переводчика. – Влад взял с заднего сиденья ранец, надел его, потом передернул затвор автомата. – Переводчики – они разные бывают. На голову Влад надел бейсболку, тень от козырька скрыла половину его лица. – Вы бы еще лицо разрисовали, – посоветовал корреспондент. – В Афганистане ваши были попроще, без этих понтов. И посмелее. Помню, мне моджахеды разрешили расстрелять одного сержанта. Так он даже в лицо плюнуть попытался. Но не получилось, во рту у него пересохло. – Я могу вместо него плюнуть, – предложил бесцветным голосом Гетьман. – И в рыло дать. – Вы будете делать все, что я скажу, – усмехнулся Мюллер. – Иначе у вас будут проблемы. Или вас даже раньше времени вышвырнут к вам на родину, в нищету. Вам, наверное, было трудно сюда попасть, в командировку? Влад аккуратно прикрыл дверцу машины. Мюллер дверцей громко хлопнул. Солнце стояло высоко, камни нагрелись, и воздух над ними дрожал. Марево окутывало всю деревню, смазывая подробности. Белые стены домов дрожали на фоне белых скал. – И дымом не пахнет, – сказал Влад. – И что это значит? – Обед должны готовить, – пояснил Влад. – И собаки уже должны были нас встретить и облаять. Тут такие собаки – ужас. Прошлый раз чуть не порвали ооновца. Мюллер поправил ремень кофра на плече и решительно направился к крайнему дому. – Стой! – негромко сказал Влад. Немец не остановился. – Стоять! Немец недовольно оглянулся. – Мухи, – тихо сказал Влад и указал пальцем. Мух было много. Черные, крупные, они клубились возле сложенной из плоских камней ограды. Немец снял крышку с фотообъектива. Гетьман прошел мимо него, осторожно приблизился к ограде. Черное пятно на камне. Мухи ползали по нему, взлетали, делали круг и снова возвращались. – Дерьма не видели? – осведомился подошедший корреспондент. – Это кровь, – тихо сказал Влад. – Часа три-четыре как натекло. Ветер сюда не залетал – деревня была окружена горами. Зимой он не мог выхолаживать дома, а сейчас, летом, не мог развеять трупный запах. Влад прошел вдоль сарая к дому и осмотрел дверь. Не обнаружив сюрприза в виде растяжки, толкнул ее, отойдя в сторону, чтобы не маячить на фоне дверного проема. Прислушался. Тишина. Только что-то поскрипывало в глубине дома. Тихо, протяжно. И пахло из дома смертью. Немец попытался войти туда, но Влад оттолкнул его в сторону, показал кулак. Осторожно переступив порог, Гетьман вошел. Чего он искренне не понимал, так это как можно строить дома без сеней. Открываешь дверь и сразу оказываешься в комнате. В непогоду, наверное, вода и грязь попадают, пачкают плетеные полосатые половики. Сейчас сухо, только пыль... И кровь. Гетьман прислонился плечом к стене и на секунду закрыл глаза. У сербов в деревнях большие семьи. Человек по десять могут жить в одном доме. А могут и умереть. Все десять. Может быть, они пытались сопротивляться. У старика в руке был нож. Но это не помогло. Их не застрелили, не взорвали гранатой. Их даже не рубили, не было ровных разрезов или следов от топора. Их рвали в клочья. Будто в дом проник зверь, громадный зверь. Кровь яркими красными брызгами покрывала все в доме, натекла лужами на пол, впитываясь в половики. В одной подсохшей луже отпечатался след. Оттиск собачьей лапы, сантиметров двадцать длиной. Таких собак не бывает. Это кто-то специально, как... Как подпись свою оставил. Вырезали христианскую деревню, поставили отпечаток. Только не собаки, мусульмане собак не любят. Волк. Только и для волка – великоват след. Влад почувствовал, что задыхается, и вышел на улицу. В принципе, можно уходить. Даже нужно. Сообщить о том, что произошло. Немца возле дома не было. Влад чертыхнулся. Куда его понесло? Оглядевшись, он заметил, что пыль на выходе со двора еще висит в воздухе. Понесло немца, потомственного эсэсовца, за приключениями. Мюллер стоял возле сарая в соседнем дворе. Двери сарая были распахнуты, и немец с улицы что-то фотографировал. Лицо его было совершенно спокойным, а на подошедшего Гетьмана корреспондент оглянулся даже раздраженно, как человек, которому мешают заниматься важным и, самое главное, любимым делом. – Нужно ехать, – сказал Влад, мельком заглянув в сарай. – Зачем? – сквозь зубы спросил Мюллер. – Те, кто это сделал, ушли. Я могу работать. – Деньги зарабатывать? – Деньги, – кивнул Мюллер. – Но если вам больше нравится высокий стиль – я должен донести до человечества правду о том, что здесь происходит. Произошло. Домов в деревне было всего десятка три. Мюллер обошел все. И Влад шел за ним. – Тут все, – сказал корреспондент возле последнего дома. – Монастырь далеко? – По тропе – метров восемьсот. Но я думаю... – А вы не думайте. У вашей расы хорошо получается пить водку и устраивать революции. А думать предоставьте мне. – Мюллер посмотрел в глаза Владу, словно ожидая, что тот отведет взгляд. |