Книга Бегом на шпильках, страница 29 – Анна Макстед

Десятки, нет, сотни светлых волосков плавают в воде, словно трупики. Мои волосы. Еще какое-то мгновение я не могу отвести взгляд, но зрелище до того неприличное, что я рывком выдергиваю затычку. Затем медленно поднимаю руку к голове и осторожно тяну. Пять волосков. Тяну еще. Семь волосков. Еще. Четыре волоска. Еще. Восемь волосков. Восемь. Мое сердце топочет в ритм «Маников», и я ощущаю себя героиней фильма ужасов, вдруг ставшего явью. О боже, только бы это был сон! Вот только не сон это, нет, потому что, когда это настоящий сон, ты не думаешь: «О боже, только бы это был сон». Крутанувшись волчком, поворачиваюсь к огромному зеркалу, щелкаю выключателем и принимаюсь изучать свой череп. Белая кожа между прядями, болезненно-молочно-белая кожа…

— Чем это ты там занимаешься? Вшей, что ли, ищешь? — раздается голос Криса: раздраженный серый призрак в дверном проеме.

— Я лысею… у меня вылезают волосы!

Крис хрюкает:

— Не сходи с ума. Женщины не лысеют.

— Посмотри сам! — истерически визжу я и тяну себя за волосы. Три волосины послушно отделяются от головы и остаются у меня в руке.

— Естественно, они будут вылезать, если ты будешь их тянуть, — говорит он. — Не тяни — и все дела.

— Посмотри в ванну! — умоляю я. Крис неохотно идет к ванне: так, будто она где-то очень-очень далеко.

— Бррр. Да ты линяешь, принцесса.

Я начинаю нервно крутить волосы — о боже, может быть, в этом все дело?! — и тут же останавливаюсь.

— Возможно, это из-за стресса, — добавляет Крис. — Тебе надо взять больничный.

Больничный?! Я никогда не беру больничные! Я — Работник Месяца, причем каждого. (Ну, если бы «Балетная компания» была «Макдоналдсом», точно была бы.) Я такими вещами не занимаюсь, хотя… По-прежнему не отводя глаз от ванны, начинаю рассуждать: «А почему бы и нет? У меня вылезают волосы; Бабс утверждает, что я не могу сказать „нет“; я вся вымотанная после концерта, — точнее сказать, после того, как до четырех утра прикалывалась над Крисом, скакавшим вверх-вниз, словно игрушка „йо-йо“, — и к тому же мне действительно не хочется тащиться на работу». Очень осторожно высушиваю волосы здоровенным феном из нержавейки, ревущим как реактивная турбина и трансформирующим меня в Бонни Тайлер. В 8:45 я наговариваю сообщение на голосовую почту Мэтта.

— Мэтт, мне очень жаль, но, похоже, я серьезно заболела, — шепчу я в трубку. Крис сидит рядом: слушает, кивает. — У меня ужасная мигрень, и тошнит, я осталась у мамы, она за мной ухаживает.

Тут Крис подает знак «стоп», прерывая мой монолог.

— Принцесса. Чересчур много информации: выдаешь себя с головой.

В ужасе смотрю на него.

— Но ведь я же специально это сказала. Чтоб он не звонил мне домой, и чтоб не вызвать подозрений, когда там никто не ответит, — тихонько пищу я.

Крис смеется.

— Беру свои слова обратно. Ты просто профи, — говорит он, взъерошивая мою новую прическу:

«Династия» встречается с «Ночью страха».

Едва справляюсь с желанием вывернуться из-под его руки.

— Ты действительно думаешь, что это из-за стресса? — спрашиваю я, касаясь своих волос, — едва-едва и очень мягко, — и тут же отдергивая руку, будто это какая-нибудь ледяная скульптура.

— Конечно, блин, из-за чего же еще? — отвечает Крис. — Не думай об этом, а то будет еще хуже.

Я улыбаюсь. В этих своих трусах-«боксерах» он выглядит таким худеньким: совсем мальчишка. Мне отчаянно хочется поверить ему. Но из головы никак не выходит картина: сотни волосинок, кружащися в водовороте слива, и каждая из них — предвестник ужасной погибели. Мне нельзя волноваться. Если я буду волноваться, они начнут вываливаться пучками, и я облысею, не пройдет и месяца. Нужно переключиться на что-то другое. Измеряю Криса взглядом:

— Итак, чем сегодня займемся?

Мне хочется, чтобы он снова увлек меня в постель и сделал мне хорошо. Разумеется, после того, как почистит зубы.

Беда в том, что сегодня Крис, похоже, не в том настроении: после вчерашней-то ночи, когда у него просто сорвало башню. Сегодня — и теперь мне это точно известно — день регресса: одно сплошное раздражение. Лично я вчера обошлась без этого. Все, с кокаином покончено: с того самого момента, когда я чихнула, пустив на ветер сотню фунтов за одну секунду. И еще: из-за того, что мне очень-очень хотелось, я точно знала, что делать этого не следует. (Для себя я уже давно решила: просто я очень быстро ко всему привыкаю. У меня нет аллергии на злаки или арахис; мне просто нужно что-то, чтобы почувствовать себя как-нибудь по-особенному.) Крис хватает меня за руку.

— Знаешь-ка, — говорит он, — я думаю раздобыть нам запас на выходные.

Внутри у меня все опускается, но я решаю не обижать Криса отказом. И спустя пару тоскливых часов у него в руках оказывается пластиковый пакетик с нашим развлечением на сегодня.

Здорово, конечно, почувствовать себя маленьким чертенком в компании с плохим мальчиком, в то время как все остальные усердно пашут на работе. Но что меня потрясло, так это то, какое, оказывается, это нудное дело — покупка наркотиков. Пришлось тащиться аж в Уимблдон, где в крошечном одноквартирном домике обосновался Крисов снабженец (белый, из среднего класса), а потом не меньше десятка лет выслушивать его идиотские шуточки насчет причесок и парикмахерских. Сказать по правде, я ожидала чего-то более грязного и смертельно опасного.

— Только после вас, — говорит Крис. И добавляет, заметив мои колебания: — Кокаин — наркотик чистый и безопасный!

Я продолжаю колебаться. Тони говорит, что только законченные придурки умирают от наркотиков, но, зная о том, как мне обычно везет в таких делах, мое второе «я» немедленно ощетинивается, кричит «оо-оо-оо!» и цепляется ногтями за землю.

Крис шепчет:

— Похоже, ты из тех правильных девочек, для которых порошок бывает только от кашля, да?

Меня буквально вынуждают втянуть в себя дорожку.

— Оттягивает, правда? — хихикаю я, и мы падаем в кровать: молодые и влюбленные в свои раздваивающиеся личности.

Когда звонит мобильник Криса, тот как раз занят совершенно не подходящим для этого делом.

— Ал… ле! — отвечает он грубо.

— Это тебя, — говорит Крис осуждающе. Я округляю глаза, резко сжимаю ноги и, поймав брошенную мне наживку, мурлычу:

— Хеллоу!

— Миллер, какого хрена ты вытворяешь? — говорит голос на другом конце линии.

Мое чудесное настроение улетучивается в момент. Сглатываю слюну: на вкус горько.

— Как, как ты… — Не могу закончить фразу.

— Твоя мама мне звонила.

Втягиваю носом и прижимаю кисть руки к ноздре. Не хочу, чтобы кокаин попал в трубку.