Книга О красивом белье и не только, страница 37 – Дженнифер Эшли

Некоторые платья выглядели безвкусными, некоторые вульгарными и вычурными, в некоторых платьях я слишком сильно походила на девочку, а в некоторых уж очень не походила на нее. Час за часом я стояла перед зеркалом, а на моей постели росла гора из неподходящих платьев.

Потом я сняла трусики, лифчик и решила выбрать сначала нижнее белье.

Натянув черные кружевные чулки, черное белье и короткое черное платье с высоким разрезом спереди и глубоким декольте, я решила, что выбор сделан.

Покрутившись перед зеркалом еще немного, я вышла из дома и направилась к стоянке, села в машину, затем подумала, вышла из машины и вернулась домой.

Запершись в своей комнате, я сорвала с себя всю одежду, снова надела лифчик, который был на мне прежде – цвета ржавчины и с кружевной отделкой. В этом лифчике моя грудь выглядела высокой и пышной. Потом я надела другое черное платье, длиной до колена: его фасон был очень простым, элегантным, без вычурности. Чулки тоже пришлось сменить на нечто более спокойное и классическое. Этот наряд довершали черные туфли на высоких каблуках. Когда я на минуту зашла в таком виде на кухню, то обнаружила там Клариссу, она мыла посуду и что-то тихо насвистывала себе под нос.

– Никак, ты идешь на свидание, а? – Кларисса зевнула. – С Ником?

– Да, и приду поздно, так что ты меня не жди.

Кларисса кивнула и положила в рот кусочек шоколадки.

– Я свожу Дэвида поужинать в кафе.

– Да, а где он, кстати?

– Ищет работу. – Кларисса хмыкнула. – Думаю, вряд ли он найдет что-нибудь.

– Это еще почему? Дэвид хорошо выглядит, у него диплом с отличием, он много работал по специальности в большой компании…

– Все так, но сейчас он очень расстроен и угнетен. Нужно, чтобы он немного пришел в себя и понял, что ему на самом деле нужно.

Я нахмурилась:

– И на что он собирается жить все это время?

Кларисса пожала плечами:

– Дэвид спит на диване и никому не мешает, а есть я вожу его в кафе.

– Ладно, только постарайтесь больше не попадать в тюрьму, хорошо?

– Хорошо, – равнодушно отозвалась Кларисса и снова вернулась к своему занятию, а я отправилась навстречу своей судьбе.

Когда я подъехала к дому Ника, мое сердце стучало, как паровой молот, дыхание стало тяжелым. «Послушай, Бренда, – сказала я себе, – не нужно так нервничать, это всего лишь свидание». Но это не слишком помогло.

Как раз в это время миссис Панкхерст подметала дорожку перед своим домом. При моем появлении она мгновенно замерла и сделала стойку. Я помахала ей рукой, пытаясь настроить наши взаимоотношения на дружеский лад, но это не возымело ровным счетом никакого действия: миссис Панкхерст, не мигая и не двигаясь, продолжала следить за мной с каменным выражением лица.

Что ж, возможно, мне нужно было явиться сюда в коротком черном платье с разрезом, с глубоким декольте и в тех кружевных чулках, которые я в конце концов сняла. Я бы не удивилась, если бы миссис Пэнхерст тогда просто хватил удар.

Заметив меня и выйдя из дома, Ник подошел к моей машине, посмотрел на меня, но ничего не сказал. Увидев миссис Панкхерст, он тоже помахал ей рукой, и она тут же махнула ему в ответ.

По дороге в город мы слушали радио, но с молчаливого согласия обоих не стали включать те радиостанции, на которых работали сами. Салон машины затопили сладкие звуки песни «Спаси меня», для которой рычание машин и шум города служили своеобразным аккомпанементом.

В «У Тонио» почти никого не было: в четверг вечером местные жители обычно сюда не захаживали, а туристы наводняли ресторан только в летнее время. Помощник официанта, молодой парень, проводил нас к одному из дальних столиков, стоявших отдельно от основного зала, в нише.

Вместо замученной жизнью официантки к нам вышел бодрый молодой человек лет двадцати пяти и так вдохновенно перечислил фирменные блюда ресторана, имеющиеся сейчас в наличии, что мне показалось, будто он читает сонет Шекспира. В итоге я заказала салат с грецким орехом и сыром, а Ник выбрал какое-то экзотическое блюдо с цыпленком.

Мы почти все время молчали. Я чувствовала себя немного неловко, но все равно мне было хорошо, потому что я имела возможность смотреть на Ника столько, сколько мне заблагорассудится. Уголок воротника его рубашки с одной стороны опустился, и я находилась в привилегированном положении той женщины, которая могла протянуть руку и исправить эту оплошность.

Время от времени кто-нибудь из нас отпускал замечание по поводу того, что мы ели. Покончив с салатом, я отправилась в дамскую комнату: мне пришлось выпить слишком много воды, чтобы хоть как-то заполнить паузы между нашими нечастыми репликами.

Когда я вернулась, к нам снова подошел официант и вежливо спросил, не хотим ли мы заказать десерт. Ник заказал себе тирамису и предложил половину мне, но я отказалась. Мне, конечно, нравилось тирамису, но я не хотела наедаться как поросенок. К тому же отчего-то я полагала, что Нику нравились женщины, которые ели как птицы.

Вы когда-нибудь видели, как едят птицы? Я видела. У меня под окном была кормушка. Однажды я наблюдала, как клевал зерна один воробей. Он был сильным и упитанным и сталкивал с кормушки всех других воробьев, но мне тогда показалось, что этот воробей уже не сможет взлететь после такого плотного обеда.

Погрузившись в свои размышления о воробьях, я не услышала, как Ник окликнул меня.

– Бренда! – снова обратился он ко мне.

– Да? – Я постаралась поскорее вернуться в реальность.

– Просто я спросил, все ли в порядке с твоим братом. Он ведь провел в тюрьме целых два дня, не так ли?

– Верно, но с ним все в порядке. Сейчас он чувствует себя даже лучше, чем прежде, и снова начал искать работу.

Ник кивнул.

– А на радио он не хотел бы поработать?

Я засмеялась:

– Дэвид говорит, что на радио работают одни тупицы, которым никогда не суждено поумнеть. – Я тут же показала Нику язык. – Ой, прости…

– Что ж, возможно, твой брат прав, – усмехнулся Ник.

– Неужели ты тоже так считаешь?

– Ну, если взять меня, я только делаю вид, что являюсь ответственным и взрослым человеком. На самом деле я все еще остаюсь ребенком.

– И так же ты думаешь обо мне?

– Да. – Ник улыбнулся.

Господи, как мне нравилась эта его улыбка! А еще мне было приятно, что Ник согласился с мнением Дэвида, вот только при чем тут я? Мне вовсе не нравилось быть ребенком. Когда рыжеволосая Бренда была маленькой, над ней часто смеялись, ее дразнили…

– Я нравлюсь тебе вовсе не из-за этого, – сказала новая, смелая Бренда.

Ник снова улыбнулся:

– А из-за чего же?