Онлайн книга «Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана»
|
Под ногой хрустнул сучок, два пистолета сразу уставились в темноту: — Кто здесь?.. Теппо Ориккайнен вяло опустился на кочку, сказал на корявом русском языке: — Не надо стрелять, нэйти… Вы русские, а я финн, между нами война кончилась, нэйти!.. — Выбрасывай оружие! — У меня нет оружия, я бежал из тюрьмы… — Тогда подойди сюда. Капрал вышел из темноты, жадно посмотрел на костер, — Я сяду, нэйти, если позволите? — Садись… Он почти обхватил руками веселое, брызжущее искрами пламя. Его лицо просветлело, когда он сказал: — Вы добрые люди, нэйти!.. Одна из женщин, которая жарила грибы, спросила: — До границы еще далеко? — Если идти прямо — нет, но кругом немцы… — Это мы знаем, летели — так видели, а сколько нам еще идти?.. Он увидел, что нога одной женщины забинтована, и промолчал, чтобы не пугать их дальностью расстояния. — Вы откуда идете? — спросил. Ему не ответили. Женщина, у которой была перевязана нога, спросила: — Саня, ну скоро ли?.. — Сейчас, Шура, сейчас!.. Вот эти, кажется, уже готовы, потерпи еще немножко. На сучке, истекая соком, морщились от жара лесные и тундровые грибы, от них вкусно пахло. — Нэйти, — сурово сказал капрал, — снимите вот этот гриб… и этот тоже снимите: они ядовитые. — А мы их ели! — Снимите, — повторил капрал и нащупал под мундиром давно остывшую каккару. — У меня, — сказал он, подумав, — есть хлеб, и мы сейчас, нэйти, съедим его весь!.. * * * На шестой день своего пути Теппо наткнулся на заявочный столб акционерного общества. По реке, подпрыгивая на порогах, быстро неслись сосновые бревна. Капрал поймал одно из них, притянул к себе комель. Так и есть: на толстой коре, вырублена марка: «X». Значит, он вышел прямо к вырубкам «Вяррио». Скоро послышался стук топоров и визг пил. Теппо Ориккайнен пошел быстрее. Голод и болотная сырость вечернего леса торопили его. Треск рушащихся на землю деревьев напомнил ему былое, когда он валил лес на хозяйских вырубках. А вот и сама делянка, где он ел гороховый суп и спал на тесных, загаженных клопами нарах, дыша тяжелым батрацким потом. На крыльцо вышла пожилая женщина, топая по ступеням подбитым деревом кеньгами, всмотрелась: — Никак это ты, Теппо? — Я, тетка Илмари. Узнала все-таки? — Узнала, хоть и состарился ты очень… Откуда? Капрал невесело отмахнулся от кухарки, вошел в дом. — Ну, — спросил, — остался еще лес в моей Суоми? — Рубят-рубят, а все не вырубят. — Да-а, тетка Илмари, да… Зато вот людей стало меньше. Пуля — не топор. Срубит — и щепок не останется. Да, тетка, да-а… — Позвать кого? — спросила кухарка. — А разве кто остался из прежних друзей. — Пришли недавно… Вот Анти Роутваара без руки, Вяйне Коскела, Пекка Ярвилайнен, Матти Сеплянен… — А ну-ка, позови их! Пришли лесорубы, сложили в угол свои тяжелые топоры, сели вдоль стены на лавку. — Хувяя гошвяя, Теппо. Где же твои капральские погоны? — Я оставил их в тюремном каземате Петсамо. — Та-а-ак… Пришел получить вместо них топор? — Я, — ответил Ориккайнен, — если возьму топор, так буду рубить кого угодно, только не деревья! — Война закончилась, Теппо. — Она еще только начинается, дурни… — Кх… кха! — откашлялись лесорубы. Тетка Илмари, печально вздохнув, разлила по мискам похлебку, разрубила на ровные части «фанеру», оставшуюся от прошлых времен. — Садись и ты, Теппо!.. Ориккайнен сел. Голова пошла кругом от одного только запаха вареной пищи. — Ух, ты! — сказал он. — Такая же, как в каземате! Жаром дышала раскаленная докрасна железная бочка, заменявшая печь. Лесорубы разделись до пояса, так что открылись шрамы и раны двух войн, и стали жадно есть. — Такая же, как в каземате, — согласился один лесоруб, — только в каземате за нее деньги не высчитывали. — Зато потом, — улыбнулся капрал, — чуть не высчитали за все сразу! Кухарка снова вздохнула: — Русские говорят: бережного бог бережет. — Помолчи, тетка… Когда миски были вычерпаны до дна, все пятеро легли на верхние нары, закурили горький табак с примесью листьев. — Ну, рассказывай, Теппо!.. Кое-как, подбадриваемый кивками, кряхтеньем и поддакиванием, рассказал о себе. Помолчали. Захрустел лист газеты. — Читал? — Что? — О беженцах из Петсамо. Как их там немцы… Теппо сердито засопел носом: — Я это сам видел! — Та-а-ак… А про договор знаешь? — Слышал, но плохо знаю. Однорукий Анти Роутваара заговорил первым: — Дешево мы вышли из войны, дешево. Наша Суоми еще в тридцать девятом начала то, что Гитлер хотел. А вот ведь… русские мстить не стали. Даже военнопленных возвращают. Говорят, что наши правители не справились со своим обязательством… — Каким это обязательством? — спросил Ориккайнен. — А ты разве не знаешь, что Маннергейм еще до переговоров обещал к пятнадцатому сентября всех немцев, что остались у нас, интернировать. Прошел этот срок. Бывший капрал усмехнулся: — Немцы и не уйдут. Вон я шел по Лапландии — стон стоит: всех гонят окопы рыть. Хотят линию обороны тянуть от Петсамо до Рованиеми. На нашей же земле собираются воевать с русскими. И пока сам народ не поднимется, гитлеровцы останутся у нас!.. — У нас, Теппо, свои гитлеровцы есть, — сказал Матти Сеппянен. — Вот, послушай… Здесь финская секция «Международного рабочего ордена» приветствует заключение мира. И в заявлении своем пишет… Ты слушай, она пишет, что условия мира «…очень снисходительны, если принять во внимание длительную службу финнов на стороне гитлеровцев. Финны могут вновь завоевать уважение и доверие демократического мира только в том случае, если предадут в руки правосудия своих собственных финских гитлеровцев…». Понятно, Теппо?.. — Ну и что? Предали правосудию? — А вот прочти… Теппо развернул серый, истертый в карманах газетный лист. Глаза, непривычные к чтению, медленно ползли по строчкам. |