Онлайн книга «Фаворит. Том 1. Его императрица»
|
Интересно: с какой стороны он последует? * * * Через три дня император со свитою отъехал в Ораниенбаум; когда он подсаживал в карету многопудовую Лизыньку, фельдмаршал Миних дальновидно напомнил: – Вы, государь мой, покидая столицу, должны брать с собою не метрессу, а наследника престола – Павла. – С сыном остается моя мегера. – Вот именно, что она-то и остается. Императрица остается, престолонаследник остается, а вы берете в дорогу свою телку, арапа, винный погреб да еще меня, старого каторжанина… С отбытием императора Петербург заметно опустел. Григорий Орлов находился под надзором Степана Перфильева, а связь с гвардией Екатерина поддерживала через Алехана. В эти дни он доложил, что казну Артиллерийского ведомства Гришка (по чину цалмейстера) уже разворовал. Екатерина от души засмеялась: – А что генерал-фельдцейхмейстер Вильбоа? – Он догадывается, куда пошли эти денежки. – Но молчит, и я благодарна ему за молчание… 17 июня в понедельник она отправилась в Петергоф, сразу за Калинкиным мостом ей встретилась карета гетмана Кириллы Разумовского (их секретные конфиденции были скрываемы даже от Орловых). – Желаю вам успеха, – сказал гетман. – Я уже велел отнести в подвал Академии печатный станок… Манифест о вашем восшествии на престол будет опубликован сразу же, без промедления. – Вы меня еще любите, граф? – спросила Екатерина. Разумовский промолчал. Она вздохнула. – Благодарю за то, что вы меня любили. – Женщина с силой захлопнула дверь кареты, крикнув кучеру: – Вперед, черт побери! Из окон Монплезира виднелось тихое море. Надсадно кричали чайки. Солнечный свет легко дробился в зелени лип, посаженных еще Петром I. На пристани со скрипом раскачивались старинные медные фонари. Екатерина задумчиво бродила по комнатам безлюдного павильона. От нечего делать прочитала инструкцию Петра I для ночующих в Монплезире: «Не разуфся с сапогами на постелю не ложица» – это ее развеселило. Потом она пригнала лодку к самому павильону, оставив весла наготове – в уключинах. – Зачем вам это? – спросила ее Шаргородская. – Мало ли что… лодка не помешает. Было очень жарко, ночью она спала с открытыми окнами. Через день император потребовал от жены, чтобы прибыла в Ораниенбаум, где в Китайском дворце была разыграна пастораль. Петр сам пиликал в оркестре на скрипке, Елизавета Воронцова, следя за танцами Сантини и Маркур, искоса бросала на императрицу настороженные взоры (Екатерина не знала, что вчера муж получил два доноса, взаимно исключающие один другой: некий Будберг докладывал, что Орловы уже готовы для свержения императора, а Степан Перфильев докладывал, что у Орловых нет дня без игры и выпивки, никаким заговором и не пахнет, потому что все пьяные – и он сам пьян!). Екатерина ужинать в Ораниенбауме не осталась. Петр со скрипкою в руках вышел ее проводить. Накрапывал мелкий дождик, любимый арап Нарцис тащил за императором бутылки с пивом. – Я вас больше не держу, – сказал Петр жене. – Но напоминаю, что в четверг двадцать восьмого июня мы встретимся… Наступил день Петра и Павла – день именин самого императора и его сына-наследника. Екатерина жестом подозвала карету. – Мне снова приехать в Ораниенбаум? – спросила. – Нет, я сам заеду за вами в Петергоф и буду надеяться, что мне и моей свите вы устроите отличный веселый ужин. – Хорошо. Ужин я вам устрою… Карету подали. Нарцис открыл бутылку с пивом. Император поднял ее в одной руке, а в другой – скрипку: – Спокойной ночи, сударыня. – И вам, мой дражайший супруг… Больше они никогда не увидятся! (Перед смертью она писала старому Алехану: «Разве можно забыть 24, 26 и 28 июня?» Непроницаемая тайна окутала две первые даты. Нам не дано знать, как провела эти дни Екатерина…) * * * Но зато 27 июня случилось то непредвиденное, что ускорило события 28 июня… В полку Преображенском, где служил капитан Пассек, один капрал подошел к поручику Измайлову: – А что, скоро ли учнем императора свергать? Измайлов поспешил с доносом, и дело пошло по инстанции – выше и выше, пока не добрались до Пассека, который больше всех орал, что «петрушке» он башку кирпичом проломит. Вечером прибыл курьер из Ораниенбаума с резолюцией императора: Пассека арестовать! Пассека арестовали, но караульные замок тут же сбили. – Беги, мил человек, мы за тебя, – сказали солдаты. Пассек, человек мужественный, рассудил здраво: если убежит из-под ареста, начнут копать дело далее и наверняка доищутся до верхушки заговора. Значит, сиди и не чирикай. – Закрой меня, робятки, – велел он солдатам… Гришка Орлов прибежал к Панину. – Пассек арестован, – сообщил он. – Ну и что ж? – зевнул Никита Иванович. – Как что? Вот станут ему ногти в дикастерии нашей клещами вытягивать, так он и распоется про дела наши… Панин нашел верное дипломатическое решение: – Пойду-ка я посплю… – И ушел. Григорий Орлов наскоро переговорил с братьями: – Поспешим, пока всех нас за шулята не перехватали… – Баста! – сказал Алехан, заряжая пистолеты. – Все сделаю сам. А ты, Гришка, дома сиди, благо Степан на тебя налип. Он имел в виду Перфильева. Гришка предложил: – Может, мне сразу зашибить его, как муху? – Успеется, – отвечал Алехан. – Сейчас иди к нему, вина ставь бочку, карты клади – играй и проигрывай… на деньги плевать! Завтра или на плаху ляжем, или вся Россия нашею станет… Был уже конец дня. Григорий Орлов явился под надзор Перфильева, с треском распечатал колоду карт. Он знал, что ему играть до утра. В это же время Федор Орлов прискакал в Аничков дворец, сунулся в приватные апартаменты гетмана Кириллы Разумовского. – Вы один? – спросил гетман. – Но за мною – вся гвардия! – Кто вам поручил навещать меня? – Мой брат Алексей. Он сейчас поскачет в Петергоф, а вы, как полковник измайловцев, сможете ли свой полк?.. Гетман поднятой рукой придержал его речь: – Пошел вон… болтун! Изгнав Федора Орлова, он призвал адъютанта Тауберта. – Иван Иваныч, – сказал он ему, – сейчас вы спуститесь в подвалы Академии, где приготовлен печатный станок и сидит наборщик. Сразу же, как в ваши руки попадет манифест о восшествии на престол императрицы Екатерины Второй, вы… – Нет, нет, нет! – в ужасе закричал Тауберт. – Ради бога, сиятельный граф, избавьте меня от этого… Я знаю, чем в России кончаются такие дела. Умоляю – не губите меня. |