Онлайн книга «Фаворит. Том 2. Его Таврида»
– Я хочу видеть Суворова, – сказала императрица. – Он ждет нас в Кременчуге… 30 апреля прибыли в Кременчуг, который обрел вид южной столицы; консерватории, конечно, еще не возникло, зато хор в три тысячи голосов великолепно исполнил торжественный «Se Deum». Композитор Джузеппе Сарти, уже не зная, как лучше угодить вкусам светлейшего, исключил на этот раз из оркестра литавры и барабаны, заменив их удары пушечными залпами. Это дало графу Сегюру повод для каламбура: – Конечно, у бедного Моцарта не хватило бы пороху, а Сарти получает его из необъятных арсеналов светлейшего… Вокруг Кременчуга расположились красивые, ухоженные селения. Суворов продемонстрировал легкость шага и энергию натиска своей дивизии. На иноземных послов все увиденное произвело ошеломляющее впечатление. Екатерина откровенно хвасталась: – Мои лучшие войска! А конница – как ураган… Она обратилась к Суворову: чем его наградить? – Обеднял, матушка. За квартиру задолжал. – Много ль надо тебе? – Три рубля… ты и расплатись! 8 мая на галеру «Днепр» прибыл курьер: Румянцев извещал, что император Иосиф II уже проехал Миргород, поспешая навстречу императрице. Флотилия стала на якоря, Екатерина с Безбородко и Потемкиным пересели в кареты, заторопились к селу Кайдаки. Встреча монархов состоялась в голой безлюдной степи. – А ловко мы политиков облапошили, – хохотала Екатерина. – Европа никогда не узнает, о чем сейчас говорить станем. Высоко в небе пиликали жаворонки. Иосиф сказал: – У меня аппетит не политический, а – волчий… Екатерина не рассчитывала звать его к обеду, надеясь, что сама будет звана к столу Потемкина, а повара светлейшего с провиантом заблудились в степи. В результате Потемкин и Безбородко стряпали сами, разводя в крутом кипятке бульонные плитки. Иосиф, присаживаясь к походному костру, брезгливо отказался от этого варева, сразу же заведя речь о будущих завоеваниях. Он веско дал понять, что в случае войны рассчитывает на обретение Хотина, который бы оградил его Галицию с Буковиной, он возьмет у турок Белград, часть Валахии и побережья Дуная – вплоть до его устья: – Как видите, мои требования очень скромные. Но желательно бы еще взять от Венеции области Истрию и Далмацию… Безбородко взял на себя инициативу усмирить венскую алчность. Он сказал, что кромсать Венецию нельзя: эта республика согласна и сама вступить в борьбу с турецкой империей. Так зачем же раздирать в куски эвентуальную союзницу? После он предложил ехать в слободу Белозерки, ему принадлежащую: – Там обещаю вам пышную иллюминацию. Иосиф, подавленный отпором, сказал: – Ваши иллюминации вызывают у меня галлюцинации… В своем поместье Безбородко удачно разыгрывал роль лакея, в белом фартуке обслуживая гостей. За обедом Иосиф сказал, что этот «лакей» неверно понял его притязания: – Взамен Истрии и Далмации я помог бы Венецианской республике отнять у турок Моррею и острова Крит с Кипром. Потемкин возразил: если все забрать и все раздать, то из каких же тогда лоскутьев собирать будущую Элладу? – А так ли уж нужна грекам свобода? – ответил Иосиф. – Стоит ли нам думать о них? Безбородко после обеда успел шепнуть Потемкину: – Цесарцы уже начали дудеть в свою дудочку… Екатеринослав застали в хаосе созидания. Город более напоминал гигантский склад строительных материалов. Светлейший гостей в этом городе не задерживал, объясняя кратенько: – Вот судилище наподобие базилик древних. Палаты во вкусе эллинском. Фабрика суконная. Фабрика чулочная. Аптека. Лавки торговые с пропилеями и театром. А собор мы заложим на один аршинчик повыше римского собора святого Павла… Екатерина пожелала видеть, как галеры Флотилии проскочат через Ненасытецкие пороги. С высоты берега наблюдали за искусством днепровских лоцманов. В тучах брызг, чуть не пропоров днища, корабли вышли на чистую воду. Екатерина велела звать главного лоцмана Полторацкого, который, к ее удивлению, оказался запорожцем. Усы его вились как хмель по тыну, на голове была высокая баранья шапка. Сапоги из красной кожи с подковами из чистого серебра, шаровары широченные, как юбки. – За геройство твое жалую чин подпоручика и произвожу во дворяне. А всем остальным лоцманам угощение ставлю… * * * При въезде в Херсон была воздвигнута триумфальная арка с надписью на греческом языке: ДОРОГА В ВИЗАНТИЮ. Император Иосиф II проехал под этой вывеской с таким мученическим видом, будто его везли к дантисту – рвать зубы. Кобенцль стушевался в его присутствии, и Потемкин просил уже не посла, а принца де Линя вызвать императора на откровенность. – О чем хлопочет Потемкин? Мое крайнее желание, – отвечал император де Линю, – вернуть Силезию, потерянную моей матерью, и я, вы знаете, не родился в сорочке, как эти русские, желающие увлечь меня своими глупыми византийскими фантазиями… Херсон был переполнен разноязычной публикой, изобилием товаров и продуктов. Улицы были прямые и чистые. Дома отлично строены и хорошо меблированы. Множество ювелиров копошилось в лавках, торгуя серебром и золотом, рубинами и кораллами. Бани работали спозаранку. Иосиф вставал в четыре часа ночи и бродил по городу, ничему не веря. Он все трогал руками, навещал дома обывателей, заглядывал на кухни, желая выведать, что едят, расспрашивал о ценах на баранину и дичь. К его удивлению, провизия в Херсоне стоила гроши. – Опять галлюцинации, – признавался он Кобенцлю. – Для меня непостижимо, откуда здесь взялся город с населением и даже детьми, если тут недавно была безлюдная степь? Но вид крепости, верфей и арсенала с пушками убеждал лучше слов. Иосиф отказался от приготовленного для него отеля, заняв комнатушку в доме своего консула. Он одевался нарочно скромно: белый мундир и белые штаны, красный жилет, чулки нитяные и никаких орденов… Екатерина иронизировала: – Я завезла ваше величество столь далеко, что отсюда, из Херсона, гораздо ближе до Константинополя, нежели до Вены. Это был опасный призыв следовать ее курсу. – Вы правы, – отвечал Иосиф, – чем больше едешь, тем дальше манит. Боюсь, что после посещения Босфора вы пригласите меня в Калькутту или Каир… Ограничимся Севастополем! Иностранцы, собираясь в кружок, говорили о безумном расточительстве русских, осуждая бесполезность расходов: «Турки придут, и здесь даже щепок не останется…» Екатерина появлялась в обществе, держа в одной руке испанскую трость, в другой – табакерку из карельской березы. Она была при голубой ленте и трех орденах. Седеющие волосы собирала в низкий тупей, длинную косу складывала на затылке в тугой узел. Ее прическу облегала черная бархатка, унизанная мелкими бриллиантами. – Отсюда моему флоту, – весело говорила она, – всего несколько дней пути до Сераля султанского на Босфоре. Я никогда не угрожаю, но турки пусть задумаются… |