Онлайн книга «Богатство»
|
Балабин пинком ноги растворил хлипкую дверь. — Идите сюда! — крикнул он. — Здесь никого нету… Он ошибся. Из полумрака убогого жилья поднялся старик с хищным профилем лица, темного и жесткого, на котором глаза казались совершенно бесцветными. — Что вам нужно, сударь? — спросил он геолога. Балабин догадался, что это и есть «насяльник». Пока рабочие распрягали лошадей и разбивали на берегу реки палатку, геолог с работником ОГПУ беседовали со стариком. — Извините, — спросил юноша, — почему вы оказались в такой глуши? Что заставило вас похоронить себя на Колыме? — Это… рок, — скупо отвечал отшельник. Старое ружье системы «бюксфлинт» и самодельный невод наглядно показывали, что «насяльник» живет с охоты и рыбной ловли. Но Балабин заметил в углу и лоток для промывки золота, на который «опер» не обратил внимания… Сейчас он уже стал наседать на отшельника с серьезными намеками: — А вы случайно не из этих ли? — Из каких — из этих? — Ясно — из белогвардейских офицеров. Что ж, местечко выбрали неплохое. Каши не хватит, чтобы найти вас здесь. Балабин разъяснил «насяльнику», что в России была революция, была гражданская война белых и красных, а теперь во всей стране установлена твердая Советская власть. Это не произвело на старика никакого впечатления. — Мне уже все равно, — сказал он. — Какая бы ни была власть. Россия всегда останется Россией, а русские люди останутся русскими… Оперативник достал блокнот и карандаш. — Как ваша фамилия? — сурово спросил он. Это рассмешило старика: — Я ведь могу назваться любым именем, и вам, сударь, остается лишь одно — поверить мне… Он говорил замедленно, словно подыскивая нужные слова, но построение речи выдавало в нем грамотного человека. — Так все-таки какая у вас фамилия? — Ну, допустим… Ипостасьев. Зачем вам это? — Для прописки. — Да, я помню, что для прописки нужен был адрес, а какой же адрес на Колыме? Впрочем, я не возражаю. — Ипостасьев показал на крохотное окошко, затянутое грязной ситцевой тряпкой. — Вот течет Тенке, а ниже впадает в нее ручей, у которого нет названия… Устроит ли вас мой адрес? Оперативник выговорил ему с назиданием: — Каждый гражданин должен иметь паспорт. Ипостасьев отмахнулся от него: — Собаки всегда узнают меня и без паспорта… На вопрос, не проходили ли мимо его зимовья четверо беглых преступников с оружием, он сказал: — Вы ошибаетесь — их было трое. — Нет! Бежали четверо. — А я говорю, что видел троих. — Куда же делся четвертый? — Четвертого слопали, — пояснил Ипостасьев вполне серьезно. — Не знаю, как сейчас, а раньше так и делалось. Бессрочники брали в побег дурака, которому и сидеть-то осталось полгода. Дурак бежал, не ведая того, что он служит живыми консервами, а из его задницы наделают ромштексов… — Вы это бросьте! — сказал «опер». — Я вас без шуток спрашиваю, куда прошли эти бандиты с винтовками? — А вам что надо — они сами или их винтовки? — Лучше бы и то и другое… «Опер» раскурил папиросу. Ипостасьев заинтересованно осмотрел спичечный коробок, на этикетке которого был изображен аэроплан, а внизу призыв вступать в общество «Осоавиахим». — Осоавиахим — это на каком языке? — На русском, — ответил оперативник и показал ему свое удостоверение. — Я из ОГПУ, — сухо сказал он. — Огэпэу… Простите, вас не понял. Что это такое? — Короче, куда прошли эти гады с оружием? Ипостасьев встал с легкостью, какой трудно было ожидать от старика, и, нагнувшись, вытащил из-под топчана четыре винтовки, затворы которых были обмотаны промасленными тряпками. — Пожалуйста, — сказал он, сваливая оружие на стол. Оперативник, малость опешив, пожал ему руку: — Спасибо! Но где же сами бандиты? Ипостасьев растворил двери, в которые потекла сиреневая мгла, пропитанная беспощадным комариным зудением. На опушке леса чернел холм свежей земли. — Разройте — они там, — сказал он. Работник ОГПУ не поверил ему: — Вы что? Убили всех троих? — Да, мне очень надоели эти трое. Сразу же, едва появясь из леса, они съели мою собаку. Но они даже не зарезали пса, а разорвали его за лапы. В моих ушах до сих пор стоит крик несчастного животного. Эти трое мерзавцев были покрыты вшами, а я брезглив. Они угрожали мне своими винтовками… — Спрашивали дорогу к Якутску? — Да! И требовали от меня золота. Тут я не выдержал… Он закрыл дверь и снова сел, внешне невозмутимый. — Как же вы, старый человек, — спросил его Балабин, — и справились с тремя здоровыми преступными бугаями? Ипостасьев сказал, что когда-то не страшился в одиночку принять бой с целым взводом противника, но и сейчас у него еще хватит сил и умения, чтобы расправиться с тремя. Оперативник снова разложил свой блокнот: — Так я составлю протокол об убийстве. Не возражаете? А мне, сударь, ровным счетом плевать на тот протокол, который вы составите. Я не чувствую — себя виноватым. Балабин, помня о деле, спросил: — Есть тут поблизости золото? — Оно даже ближе, нежели вы полагаете… Ипостасьев снова пошарил под топчаном, с кисетом в руках вернулся к столу. Развязав тесемку, он опрокинул кисет — на доски протекло маслянистое золото. — Где намыли? — вмешался «опер». — Вы не должны спрашивать меня об этом. Ведь я хорошо разбираюсь в людях, и я вижу, что именно вам золото не нужно. Золото ищет вот этот молодой и красивый человек! С этими словами он всю горку передвинул к Балабину. — Еще хочется? — спросил он, словно ребенка-лакомку. — А разве у вас есть? — Где-то валялось… уже забыл. Покопавшись в хламе, что лежал под столом, Ипостасьев достал тряпицу, внутри которой лежали самородки. — Решил как-то умыться в ручье. Нагнулся, воды зачерпнул в ладони, а под водою, вижу, что-то блестит… Мне золото уже ни к чему! Но оставлять его в ручье тоже показалось излишним барством. Вот и собрал… можете взять себе. Балабин тихонько наступил на ногу оперативнику, чтобы тот не вмешивался в разговор. Он спросил Ипостасьева: — Не будете ли вы столь любезны показать мне то место, где вам удалось обнаружить россыпь и самородки? |