Онлайн книга «Мальчики с бантиками»
|
Савка бросился в кусты, жестоко пронзая их черноту длинным лезвием штыка. Но вспомнил о сургучных печатях на двери склада и отбежал обратно, встав спиною к двери. Попробовал запугать криком: — Стой, зараза, тебе говорят… Я же застрелю тебя! Но кто-то, невидимый и зловещий, продолжал деловито обшагивать склад боепитания по кругу. Удивительная враждебность чуялась Савке в его спокойных, размеренных движениях. Сейчас юнга был слабой, беззащитной стороной. А противник вел себя так, словно заранее был уверен в своей неуязвимости… «Может, подшучивают? Свои же ребята?» — Здыбнев! Мишка… это ты? — тихо спросил он у леса. Шаги замерли. Стало совсем тихо и страшно. — Хоть бы один патрончик, — бормотал Савка. Со штыком наперевес юнга снова кинулся на кусты, раня их острием штыка. Ему было страшно. Так страшно не бывало даже в блокадные ночи, когда дом, наполняясь пылью, ходил ходуном под бомбами; когда, лежа под одеялами, Савка слышал выстрел немецкого орудия, а потом отсчитывал, как метроном до шестнадцати, после чего снаряд коверкал гранит Фрунзенского универмага. Неуловимый кто-то был здесь, рядом. Савка заставил себя успокоиться. Что должен делать часовой в таких случаях? Дать знать своим. Но как? Телефона нет. И нечем выстрелить, чтобы поднять караул по тревоге. Часов тоже нет, да и неизвестно, сколько времени продлится этот поединок на одних нервах. Савка посту, пил на свой лад: вжался в двери склада, так что замок впился ему в спину, и, выставив оружие перед собой. — Вот только подойти, — шептал он. — Вот только сунься… Он чувствовал, что из мрака за ним наблюдают чужие глаза. А дальше произошло то, чего никак не ожидал Савка. Буквально в пяти шагах от него выбило из кустов хлопок приглушенного, но очень сильного выстрела. Выпорхнула голубая искра пламени, и в небо, прямо над складом, ушла зеленая ракета. Она погасла, после чего шаги человека пропали в отдалении. Замелькал фонарь разводящего — Здыбнев вел смену. Еще никогда в жизни Савка так не радовался товарищам. — Замерз? — окликнули его юнги, подходя ближе. — Вспотел даже. — Чего так? Ночь-то холодная. Ниже нуля. — А я… страху натерпелся, — сознался Савка. — Страху? — хмыкнул Мишка. — Отчего? — Ходили вокруг меня. — Да брось! Наверное, корова. Колхоз-то рядом. — Корову я бы признал. Но это был двуногий зверюга. — Не ерунди! Корова… Здыбнев сменил часовых и вместе с Савкой пошел обратно в караулку. Савка долго шагал молча, потом сказал: — А знаешь, Мишка, корова-то эта ракету запустила… Колеснику он сразу доложил о событиях во время «собаки». — Почудилось? — не поверил старшина спросонья. — Кипяток вон там, накрыли подушкой. Попей чаю да ложись кимарить. — Я лягу, — сказал Савка, раздергивая крючки шинели. — Да не заснуть. Он же под боком у меня ракету выстрелил в небо… Из головы Колесника выбило сонную одурь. — Вот как? Ну, ладно. Я доложу по команде, кому следует. Острота ночного возбуждения не пропала и днем. Савка охотно делился со всеми своими переживаниями на посту. Охотников послушать было немало, и он бестолково рассказывал: — Стою я, как положено. А он ходил, ходил, ходил… — Кто ходил-то? — Да этот… шпион, наверное. Вдруг как пальнет… — В тебя? — Нет. Прямо в небо… В четыре часа дня Савка готовился заступить на пост вторую очередь, чтобы смениться, отстояв до восьми. Но случилось иначе. После обеда в Савватьево неожиданно прикатил заляпанный грязью пикап, из него устало выбрался пожилой боец-пограничник со старомодным наганом у пояса. — Юнга Огурцов, тебя. За тобой приехали. Савка подошел к пограничнику. — Ты будешь Эс Огурцов двадцать восьмого года? — Я. — Садись. Поехали… Выяснилось, что из Архангельска прибыл представитель контрразведки. (Позднее она получит наименование «смерш». Савке доходчиво растолкуют: — Смерш — Это значит «смерть шпионам». Военная контрразведка по обнаружению врагов и паникеров. Всю дорогу до Кремля боец горячо убеждал Савку: — Только правду говори. Упаси тебя Бог соврать! Там ведь у нас не дураки сидят. Понимают что к чему. Ежели ты чистосердечно покаешься, тебя, может, и простят по малолетству. Вот и Кремль. Конвоир провел Савку на второй этаж бывших архиерейских покоев, открыл дверь, обитую черной кожей, и ввел в кабинет, где юнгу поджидал капитан в сухопутной гимнастерке и широких галифе. Без всяких предисловий он стал орать на Савку: — Тебя зачем привезли сюда?! Чтобы ты панические слухи распространял?! От горшка два вершка, а уже вредительством занимаешься на руку врагу? Ты эти штучки брось… Каких еще шпионов ты выдумал? Приснилось тебе? Ты злостные вымыслы оставь при себе. Небось от страха штаны прохудил, а теперь ходишь всюду и треплешься. Савка дал капитану честный ответ: — Мне было страшно. Не скрою. Но я не струсил. — Не было никаких диверсантов! — настаивал капитан, — и никто вокруг тебя по лесу не шлялся… Выдумал черт знает что! А зачем же мы тут сидим, если враг под боком ходит? — Нет, были, — ответил ему Савка. — И по лесу шлялись. Капитан вскочил из-за стола, побледнел: — Отвечать не умеешь! Повтори, что тебе сказано! Давясь от обиды слезами, Савка повторил: — Есть не было диверсантов. Есть никто не шлялся. — Ну вот! — Капитан, довольный, вернулся за стол. — Это уже другое дело. А то городишь тут… Придется мне тебя задержать и проверить, чтобы ты больше честных людей не баламутил. Нашлись бдительные товарищи. Просили пресечь злостные слухи. Савка тут же плеснул масла в угасающий костер: — Он и ракету выпустил от склада боепитания. — Кто выпустил? — снова взвился капитан. — Да этот вот… как его? Не знаю, кто. — Опять ты в паникерство ударился? Звезда с неба скатилась, а тебе она со страху ракетой показалась. Тут Савка не выдержал — разрыдался. — Как звезда? — говорил он, всхлипывая. — Я же ленинградский, из блокады. На Международном жил… Там, знаете, как было? Из нашего же дома тетка, как только объявили воздушную, в одной рубашке на подоконник села — и ракету в небо! Я же зажигалки тушил, не пугался. Как же я могу спутать ракету со звездой? Это был враг! Если хотите правду знать, мне в жакте управдом говорил, что была бы его воля, он бы мне медаль «За Отвагу» выдал… |