Онлайн книга «Моонзунд»
|
– Ого! Много они выстояли? – Пальнут с чердака… пропадай молодость! – Стой, говорю. Ленин уже прибыл… Из толпы стали выкликать имя Церетели: – Церетели! Пусть он скажет, что происходит… Вышел из дворца Свердлов: – Вместо Церетели сегодня – я! Мы засмеялись. Я протиснулся через ораву матросов к рабочим. На руках женщин спали дети. Звякали кружки с водой, за которой бегали куда-то далеко. Я спросил одного мастерового: – Отец, а давно вы здесь загораете? – Второй дён на земле… не пимши, не жрамши. Тут и другие вступились: – Вы-то, кронштадтские, еще первачи. А мы вот ночь здесь околевали. Дюже озябли. Неужто так и уйдем ни с чем? – А чего добиваетесь? – спросил я. – Лозунг у вас есть? – Эй, Локтарев, покажи малому лозунг наш… Один рабочий вскинул над садиком красное полотнище, на котором я прочитал: «Вся власть Советам!» Все ясно. Я вернулся. – Долго будем стоять? – у дружков спрашивал. – Да хто его знае… Народу уйма, а толку нет. – Делегатов-то к Ленину послали? – Были уже. Там вциковские о нас совещаются… Неожиданно раздался возглас: – Всем, всем, всем… всем можно разойтись! Нас было тысяч сорок в бушлатах, и, когда мы разом заревели, казалось, обрушится купол Таврического дворца. – Это почему же разойтись? А на что шли? Вциковские стали нам разъяснять: – Товарищи, своей солидарностью и своими большевистскими лозунгами вы цели уже достигли… Подумайте о ваших братьях рабочих, которые сидят тут давно. Дайте им уйти в уверенности, что вы их защитите. Ваша воля не пропала для революции даром! Надо возвращаться. Часть наших ребят оставалась в Питере – кто в охране дворца Кшесинской, а кто попал в гарнизон Петропавловской крепости. Я встретил тут приятеля с миноносца № 217, который у стенки завода трубки в котлах менял, и на этом эсминце переночевал. Вот, кажется, и все, что можно кратенько сказать об этой исторической демонстрации. Утром я проснулся на чужой подвесушке, стал во фланелевку головой пролезать, еще босой на линолеуме стою, а ребята (с этого «минаря» № 217) и говорят мне: – Ты, приятель, поживи у нас. – А чего? – На улицу не совайся. – Это почему? – Наших братишек в городе лупцевать стали… Так я узнал, что дела наши – швах. Балтику брали к ногтю. Я бы и больше вам рассказал, но я – только матрос, мне тогда из колонны мало что виделось. А документы того времени сохранились. Ежели их пошерстить, они расскажут, что положение было гораздо сложнее, нежели я тогда думал… Молод я был! * * * «Правда» была разгромлена первой. Матросов, которые остались в столице, разоружали. Мало того, балтийцев теперь били все кому не лень. Почтенные дамы и милые барышни тыкали их зонтиками. Адмиралтейство ликовало. Дудоров сиял: – Кронштадт замкнуть в блокаде. Не давать мяса и хлеба. Гельсингфорс в смятении. Загнали на вокзальные пути три цистерны со спиртом – появились пьяные. Центробалт почуял: в городе – безвластие. Советчики Гельсингфорса бились над вопросом: как угодить Временному правительству и «стравить пар» возмущения в рабочих и матросах… Крысы выживали Центробалт с «Виолы», и Павел Дыбенко перенес свой флаг на царскую яхту «Полярная звезда». Лучи от этой «Звезды» расходились по флоту – пугающе, как острые клинки. Многое было еще неясно. Здесь, вдали от событий… Дыбенко приказал: – Караулу – на «Кречет»! Занять радиорубки. Посадить своих людей на аппараты береговой канцелярии штаба комфлота… Власть на эскадре целиком перешла в руки Центробалта. Гельсингфорс запрашивал Кронштадт: «Сообщите точно, что у вас случилось и нуждаетесь ли в помощи?..» В этот момент, когда бушуют политические страсти, а на главные калибры уже сочится по лифтам боевая сила из погребов, – в этот самый момент: – Шифровка! Из Моргенштаба… вам, господин адмирал! Вердеревский вчитался в приказ Дудорова, который требовал от комфлота срочно прислать XI дивизион эсминцев: – Одиннадцатый дивизион: «Победитель», «Забияка», «Орфей» и «Гром». Требуют подать их в Неву – к стенке Зимнего дворца. Сейчас в руках адмирала – судьба кризиса правительства, судьба будущего русского флота. Клочок бумажки: плюнь да брось! Аппараты стучат, опять шифровка – строго секретная: Временное правительство, по соглашению с Исполнительным Комитетом Совета трудящихся и солдатских депутатов, приказало принять меры к тому, чтобы ни один корабль без вашего на то приказания не мог идти в Кронштадт, предлагая не останавливаться даже перед потоплением такого корабля подводной лодкой… – Ну да! – сказал Вердеревский. – Расчет на то, что я командовал бригадой подплава, а подводники, если я им прикажу, не станут сентиментальничать и всадят торпеду даже в боженьку. Вердеревский встретился с членами Центробалта. Это был самый рискованный шаг в жизни адмирала. За многие столетия рода Вердеревских были они стольниками, были воеводами, сидели в думных дворянах. Но еще никакой век и никакое время не порождало перед ними таких вопросов, которые предстояло разрешить сейчас их потомку. Дмитрий Николаевич сказал матросам: – Вот сугубо секретная шифровка. Там, в Петрограде, под влиянием последних событии совсем уже сдурели (адмирал выразился еще грубее). Приказывают мне выслать дивизион «новиков». Мне рекомендуют не останавливаться даже перед потоплением кораблей. Дыбенко сказал: – Ох и положение, адмирал! Надо бы огласить по флоту. – Не размахивайтесь на весь флот. Будет вредно для дела. – Но все шифрованное слишком волнует команды кораблей. Люди подозревают в оперативных распоряжениях контру. – Я, пардон, служу не людям, – отвечал ему Вердеревский, – я служу только отечеству. И если флот вовлекают в политическую борьбу, то я… – он передохнул, – не исполню приказа. Да! Что же касается подводных лодок, то я сейчас же отошлю их от греха подальше – пусть лучше держат в море позицию… Центробалт сразу потребовал ареста Дудорова и Лебедева. Резолюцию об их аресте вызвался отвезти в Петроград сам Дыбенко: – Лично в руки Керенскому… я ему покажу! Ровно в полдень 6 июля «Гремящий» ворвался в Неву, тяжело дыша котельными отсеками. Когда Дыбенко с товарищами сошли на берег, их замкнули в кольцо штыков. Юнкера взметнули над ними приклады винтовок: |