Книга Охотница, страница 14 – Сисела Линдблум

– Я так и знала. Не пойму, как это получается, но я иногда заранее знаю, что мне скажут. Но я не всегда в это верю.

Голос Терезы полон надежды и бесшабашного оптимизма. Это тоже одна из ее обычных уловок: обворожить легко и непринужденно, с надеждой в голосе. И сама она обретает надежду, шагая рядом с ним. Юнасу удается только иногда выдавливать из себя “да” или “нет”, девушка из поезда тараторит за двоих, слова бьют ключом.

– Я так обрадовалась, увидев вас, я ведь все думала, хорошо бы нам опять встретиться, вы мне понравились. Что тут такого? Очень важно знать, что ты кому-то нужен, а когда чувствуешь, что человек рад встрече с тобой, почему бы вместе не прогуляться, правда?

– Почему бы и нет? – осторожно соглашается Юнас.

– Я что хочу сказать, обычно встречаешься с людьми, как принято, ведь существуют правила. А где? Обычно знакомишься на работе или у друзей, но чтобы человек понравился, это редко. Два-три золотых самородка, а остальные – глина. И раз уж самородки такая редкость, то можно поступиться общепринятыми правилами, если возникло желание стать чьим-то другом. Быстренько схватить этот случайно увиденный самородок.

Тереза смотрит на Юнаса.

– Большой такой слиток золота, – говорит она, кокетливо целясь в него указательным пальцем.

Они добрались до улицы Васаган и Центрального вокзала. Юнас уже готов бежать прочь, и как можно скорее. Ветер треплет волосы Терезы, ее глаза сияют. Они с Юнасом стоят у пешеходного перехода.

Зеленый свет, но Юнас не двигается.

– Подожди, Тереза, – говорит он. – Не думаю, что наша прогулка состоится.

Тереза смотрит на него. Но он полон решимости.

– Почему?

– Мне надо домой к моей… девушке. – Юнас не сразу находит подходящее слово, чтобы объяснить Терезе, кто такая Жанетт. Может быть, кому-то другому он бы сказал, что его ждет жена или Жанетт. Или “моя женщина”, о нет, зачем он вообще сказал?! Он ведь никогда не говорит о ней, только при встрече с их общими знакомыми.

Во время своих консультаций и поездок он сам себе хозяин. Ну и здесь он тоже сам себе голова, но у него и в мыслях не было затеять что-то втайне от Жанетт. А что происходит сейчас? И обидеть эту девушку он тоже не собирался. Выходит, лучше все сказать напрямую. Приняв такое решение, он даже начинает немного гордиться собой, и это приятно. Он почувствовал облегчение.

Тереза делает глубокий вдох, чтобы собраться с силами. Она никогда не настаивает на своем в начале своих отношений с мужчинами, напротив, она всегда становится покладистой. Но в данную секунду с ее губ вот-вот сорвется сердитое “Ах, вот ты как?!”, и все-таки она проглатывает эти слова, вместе с чувством обиды и всеми другими неприятными чувствами. Ну и пусть я останусь в блаженном неведении, проносится у нее в голове. Она одаривает его теплой, спокойной улыбкой. Не позволив этой незнакомой “девушке” пронзить ее душу, Тереза опять мягко берет его под руку.

– Думаю, я понимаю, о чем вы, но мне хочется посидеть с вами у воды на набережной. Пойдемте.

– Нет, – протестует Юнас.

– Пойдемте, – уговаривает его она. – Это ненадолго. Я вам кое-что покажу. Погадаю по руке. Вы первый, кому я буду гадать.

Она тянет его за рукав. Это уже было смешно: она, в нетерпении, и он, застывший, словно столб. Представив, как глупо они выглядят, Тереза хохочет, Юнас тоже смеется, удивляясь самому себе, и, когда вновь вспыхивает зеленый свет, они переходят улицу и направляются к набережной.

* * *

Его рука такая большая, белая, так и хочется к ней прикоснуться, и не просто по-дружески. Тереза искоса поглядывает на нее, потом плюхается на белую бетонную глыбу, всего в футе от какой-то таблички. На глыбе еще много места, но Юнас, похоже, побаивается садиться рядом. Уже холодно, день катится к вечеру, небо затянуло облаками, вода странного серого цвета. Юнас поднимает воротник плаща, смотрит вниз на Терезу, которой сейчас гораздо уютнее, чем ему.

– Прохладно, – выдавливает из себя Юнас.

– В городе это самое доступное место, где можно пообщаться с природой, – упрямо гнет свое Тереза.

Она указывает рукой на фасады домов по другую сторону залива Риддарфьорд. Около нее валяются бутылки, окурки, – здесь кто-то уже любовался видом. Сзади – шум моторов на шоссе.

Юнас вздыхает, но садится.

– Моя бабушка, – начинает Тереза, – продолжая изыскивать повод для того, чтобы снова взять его руку. – Моя бабушка умела гадать. Так она зарабатывала на жизнь. Давала объявления в газете, ну вы понимаете.

Тереза улыбается. Ее улыбка нравится Юнасу. Рядом с ним девушка сидит и смотрит на волны. Кажется, она о чем-то вспоминает. Конечно, она вспоминает, у нее такие нежные губы. И в момент поцелуя тоже?

Вот что рождается у него в голове.

– Я художница, – говорит Тереза. – Учусь живописи уже три года. Осталось два. Но меня измотала вечная погоня за успехом, просто тошнит от этих разговоров. И я уже давно не притрагиваюсь к кистям, не могу.

Неожиданно она поворачивается к нему. Юнас торопится придать лицу выражение крайней заинтересованности. Тереза тихо смеется.

– Я купила хрустальный шарик. У одной гадалки. Но я могу гадать только по руке. Если вы дадите мне руку, я попробую погадать, вы будете первым.

Тереза лукавит. Она не умеет гадать по руке. Лишь однажды, когда Тереза гостила в Бредэнге, бабушка дала ей один урок – прямо на кухне. Тереза в шутку попросила объяснить, что означают линии на ладони. Где линия жизни, линия сердца? А что значат кружочки, звездочки, крестики? А форма пальцев, разве по ней можно определить, какой у человека характер? Бабушка только смеялась. “Я делаю все не так, – сказала она, – для меня эти линии лишь некий шаблон на руке, исходная схема, куда, как в рамку, вписано то, что я действительно вижу, и только то, что я вижу, заставляет меня поломать голову, хотя я знаю, что обозначает та или иная линия или их сочетание ладони”.

Вот наконец его ладонь в ее руке. Тереза на всякий случай закрывает глаза, может, сейчас возникнут какие-нибудь картины. Нет, не возникают. Она чувствует лишь тепло его ладони.

– Ну как, ты видишь что-нибудь? – участливо спрашивает он. Теперь, когда она держит его руку, его голос становится ближе.

– Ну-у-у… – несколько растерянно тянет Тереза.

Потом говорит то единственное, в чем она действительно уверена:

– Вы не психолог. Вы артист.

Юнас хмыкает в ответ. Он уже забыл, что она и в поезде называла его артистом.

– То есть, – продолжает Тереза, – вы не учились на психолога, и перед тем, как стать психологом, вы занимались чем-то другим.

– Закончил курсы. Но, в сущности, я самоучка. Идешь иногда как по льду. У меня есть друг, коллега, у нас совместная фирма. Он психолог. Дипломированный психолог. Ты права.