Книга Розы для киллера, страница 36 – Наталья Александрова

А вот протертая бутылка объясняет нам, что убийца, пытающийся ввести нас в заблуждение имитацией ограбления, был хорошим знакомым убитой, он пил с ней коньяк. Она его спокойно пустила в квартиру. Есть еще один момент, который мешает мне поверить в убийство с целью ограбления: бриллиант.

— Какой еще бриллиант? — удивился Пятаков.

— Дело в том, что на безымянном пальце убитой было надето кольцо с очень крупным бриллиантом. Те суммы денег, которые, по словам свидетелей, убитая могла хранить у себя дома, меньше стоимости этого бриллианта. Почему грабитель — если, конечно, это был все же грабитель — не взял такое дорогое кольцо?

— Может быть, его было не снять с пальца? — предположил Пятаков.

— Нет, я тоже так сначала подумала и на всякий случай проверила. Кольцо было чуть великовато и с пальца снималось достаточно легко.

— Тогда, возможно, он этого кольца просто не заметил?

— Трудно в такое поверить. Мы уже выяснили, что убийца и его жертва пили кофе и коньяк, она наверняка подавала ему чашку, рюмку. При этом невозможно не заметить крупный бриллиант на правой руке. Я сразу заметила его даже на руке трупа…

— Но вы — женщина, — вставил Пятаков.

— Спасибо, Владимир Иванович, — улыбнулась Громова, — не все это замечают. Но вернемся к нашей теме. Как я вам доказала, убийца был хорошо знаком с потерпевшей. Значит, убийство с целью ограбления отпадает…

— Почему же? Разве хороший знакомый, простите мне такое циничное предположение, не мог ее убить и ограбить? Именно ради денег и ценностей?

— Маловероятно. Хороший знакомый нашел бы более простой способ заполучить ее деньги — допустим, подделал бы ключи… Убийство — очень страшное преступление, любой грабитель старается его избежать.

— Но может, она просто застала его на месте преступления?

— А как же кофе с коньяком? И бриллиант…

— И почему же он не взял бриллиант?

— Как мне кажется, дело вот в чем: прикасаться к трупу, снимать с него кольцо ему было физически неприятно. Если бы он был действительно грабителем, он не оставил бы самую ценную вещь в доме, но если его целью было именно убийство Аделаиды Верченых — он обставил бы все как ограбление, но перстень снимать не стал из брезгливости, деньги его не слишком интересовали, целью его преступления была не корысть, а что-то еще. Вы не скажете мне, что именно, Владимир Иванович?

Громова надела очки и уставилась на Пятакова, сверля его взглядом и одновременно следя за его реакцией на неожиданный вопрос. Художник, успокоенный предшествующими рассуждениями, спокойной, уравновешенной беседой, где Громова разговаривала с ним как бы на равных, был захвачен врасплох. Он растерялся:

— Что вы имеете в виду? Почему я должен это знать?

— Вот почему, — жестко сказала Громова и положила перед ним на стол небольшой металлический предмет.

Владимир Иванович, огорошенный ее внезапной атакой, не сразу понял, что это такое, его зрение было как бы не настроено на фокус, и все предметы расплывались перед глазами. Наконец ему удалось сосредоточиться и разглядеть то, что лежало на столе. Это была дорогая ручка «Паркер» с золотым пером. Художник опасливо взял ее в руки, предварительно спросив взглядом разрешения у Громовой.

— Ну что, знакома вам эта ручка? — В голосе Громовой прозвучали издевательские нотки, а может, Владимиру Ивановичу просто так показалось.

— Да… — растерянно ответил он, — это моя. Где вы ее нашли?

Принадлежность ручки не вызывала сомнений: на ее корпусе была сделана дарственная гравировка. Громова снова сняла очки и одарила Владимира Ивановича пронзительным взглядом.

— Мы нашли эту ручку на месте преступления в квартире убитой Аделаиды Верченых. Вы не могли бы объяснить мне, как она туда попала?

Пятаков был совершенно растерян. Пожав плечами, он сказал:

— Ума не приложу, как она могла там очутиться.

— Вы недавно сказали мне, что ничего не теряли, — напомнила Громова.

— Но это такая мелочь…

— Вы считаете? Ручка дорогая, к тому же на ней гравировка, стало быть, для вас это память…

— Но я не придал значения, к тому же потерял ее довольно давно, недели две назад! В общем, я не помню точно, когда! И вообще я удивляюсь, как она у меня несколько лет продержалась, раньше не пропала!

— Я думаю, потому и не пропала, что вы ее берегли как память. Так как же быть с вашим категорическим утверждением, что вы никогда не посещали покойную? Так сказать, в интимной обстановке?

— Я по-прежнему категорически утверждаю, что вообще никогда не был в ее квартире! И не представляю, как туда попала чертова ручка!

Громова смотрела на художника пристально и настороженно. Весь ее огромный опыт общения с людьми говорил ей, что свидетель не лжет. Он был с ней совершенно искренен, а если и нервничал, то какой же нормальный человек не нервничает в кабинете следователя? Однако его ручка найдена на месте преступления, и этому могут быть три объяснения: или настоящий убийца подбросил ее с тем, чтобы пустить следствие по ложному следу, заставив подозревать Пятакова; или Пятаков где-то в другом месте потерял ручку, а Аделаида нашла, хотела возвратить хозяину, но не успела или забыла; и наконец — третий вариант — Пятаков и есть настоящий преступник, но он избрал такую линию поведения, которая убедила следователя в его искренности: мол, ничего не знаю и знать не хочу, ищите сами доказательства моей невиновности. Что ж, поищем…

— Попробуйте вспомнить, Владимир Иванович, — продолжала Громова, — как и когда вы последний раз пользовались этой ручкой?

После долгих размышлений Пятакову удалось припомнить, что ручкой этой он пользовался на инсталляции, где был опять-таки по приглашению Аделаиды, когда записывал свой номер телефона одному человеку из мэрии. Пришлось подробно объяснять Громовой, что такое инсталляция и кто такой был тип из мэрии. Пятаков нервничал, злился на себя и на Громову, наконец вообще замолчал.

— Ладно, Владимир Иванович, я для себя сделала соответствующие выводы из вашего рассказа, а теперь расскажите мне поподробнее, какое деловое предложение сделала вам Аделаида Самсоновна?

— Мне лично она никакого делового предложения не делала, — отрезал Пятаков, — я человек неделовой. Она хотела иметь гешефты с моей женой, а поскольку они, пока моя жена жила здесь, не успели как следует познакомиться — Аделаида с ней тогда не сталкивалась, то теперь она попросила у меня, ну… рекомендаций, что ли. Я отказался, но достаточно вежливо, сказал просто, что с женой не поддерживаю никаких отношений.

— Чем занимается в Германии ваша жена?

— Понятия не имею, вообще-то она тоже художник, мы познакомились, когда учились в Академии художеств.