Онлайн книга «Кюхля»
|
Письмо, написанное старинным почерком, дрожащей, по-видимому, старческой рукой, было такого содержания: «Милостивый Государь Вильгельм Карлович! Ваш покойный батюшка был мне благодетель. Я оставался ему должен тысячу рублей долгое время: обстоятельства лишили меня возможности заплатить сей долг; теперь же препровождаю к вам сию тысячу рублей и покорнейше прошу принять вас уверения в истинном почтении, с которым честь имею быть ваш, милостивый государь Вильгельм Карлович! всепокорнейший слуга Петр Григорьев. С. – Петербург, сентября 20 дня 1825 г.» – Ну что же, – весело сказал Саша, – очень благородный поступок! Вильгельм пожал плечами: – Да я никакого Григорьева не знаю. – Что ж, что не знаешь, твой отец его, верно, знал. – Я никогда такого имени у нас в семье не слыхал. Вильгельм подумал, посмотрел подозрительно на слугу и сказал ему: – Я этих денег принять не могу. Я Петра Васильевича не имею чести знать. Слуга спокойно возразил: – Велено оставить. Ничего не могу знать. Вильгельм беспокойно огляделся и задумался. – Нет, нет, – сказал он подозрительно, – здесь, может быть, недоразумение какое-нибудь. – Какое же здесь может быть недоразумение, – возразил Саша, – когда твое имя здесь довольно ясно написано. – Не понимаю, – пробормотал Вильгельм. – Мой совет, Вильгельм, – сказал Саша, смотря на него ясными глазами, – не обижать человека, совершившего благородный поступок, отказом, а принять. Вильгельм посмотрел на него внимательно: – Это верно, Саша, спасибо. Он, конечно, обиделся бы. Но я его посещу и объяснюсь лично. – Где твой барин живет? – спросил он слугу. – На Серпуховской улице, в доме Чихачева, – сказал слуга, смотря вбок. – А когда его можно дома застать? – Они дома бывают каждое утро до девяти часов, – отвечал слуга, подумав. – Поблагодари же, любезный, барина, – сказал Вильгельм, – и передай, что посещу его завтра же. Слуга низко поклонился и ушел. Назавтра же Вильгельм собрался к Григорьеву. Домой он вернулся поздно, совершенно озадаченный. – Не нашел, – сказал он Саше растерянно. – Неужто? – удивился Саша. – Всю Серпуховскую улицу обошел, – махнул Вильгельм отчаянно рукой, – там даже и дома Чихачева нет. Взял квартального надзирателя, обошел с ним всю часть, и Измайловскую часть обошел, – нет и нет. – Да вот поди ж ты, – сказал что-то такое Саша, слегка недоумевая. Вильгельм помолчал и пожал плечами: – Черт знает, какая история. Не знаю, как быть с деньгами. Я их считать своими не могу. Я публикацию решил в «Ведомостях» сделать. Через два дня появилась в «С. – Петербургских ведомостях» публикация от коллежского асессора Вильгельма Карловича Кюхельбекера, в которой подробно описывалась загадочная история с тысячею рублей ассигнациями, поступок господина Григорьева назывался честным и благородным, но вместе с тем господин Григорьев ставился в известность, что если Григорьев хочет, чтобы присланные им деньги он, Кюхельбекер, считал точно своими, то должен незамедлительно известить его о своем местопребывании и объясниться с ним. И Петр Васильевич явился. Был он чем-то вроде подьячего, с лисьей физиономией, с бесцветными глазами, и Вильгельму даже показалось, что как будто немного отдает от него водкой, – но он тотчас отогнал эту недостойную мысль от себя. Петр Васильевич называл его с умилением благодетелем и сыном благодетеля и немного удивил Вильгельма тем, что порывался лобызнуть его в плечо. Он был мелкопоместный дворянин, и угрожала ему, тому назад тридцать лет, неминуемая тяжкая кара за одно легкомысленное деяние, совершенное им по крайней младости, – Петр Васильевич прослезился, – а Карл Карлович, благодетель покойный, – Петр Васильевич воздел ладони, – его выручил. Тридцать лет носил он сей долг священный и только сей год возмог его возвратить. Вильгельм был растроган. – Только не Карл Карлович, а Карл Иванович, – поправил он старика. – Отчего же вы, Петр Васильевич, не сообщили адреса своего верного? – спросил он мягко. – Единственно из стеснительности, – сказал Петр Васильевич, прижимая руку к сердцу, – единственно из того, дабы не прийти мне в совершенное расстройство от воспоминания о благодетеле и протекшей младости. – И Петр Васильевич опять прослезился. Саша беззаботно сказал Вильгельму: – Как кончишь разговор, Вильгельм, скажу тебе одну важную новость. Петр Васильевич откланялся. Вильгельм проводил его до дверей и пожал руку с чувством. – Какое старинное благородство, – сказал он Саше, вернувшись. На глазах его были слезы. – Какая у тебя новость, Саша? Новость Саши оказалась, однако, сущим пустяком. Вильгельм сшил себе темно-оливковую шинель с бобровым воротником и серебряной застежкой, приодел Семена и стал доверчивее относиться к жизни: можно было еще жить на свете, пока были такие честные люди, как этот забавный старик, старец Петр Васильевич. Он так до конца жизни и не узнал, что Петр Васильевич был вовсе не Петр Васильевич, а просто Степан Яковлевич, старый приказный; что никаких денег Карл Иванович ему не одалживал, да и не знал его вовсе Карл Иванович, да и не присылал вовсе Степан Яковлевич денег Вильгельму. А слезлив был Степан Яковлевич по причине склонности к горячительным напиткам, и нанял его всего за два рубля Саша сыграть небольшую роль, которую тот и провел с успехом. Да и слуга был вовсе не Григорьева слуга, а брата Пущина, Миши. Настоящего Петра Васильевича Григорьева составили три лица: Саша, Пущин и Дельвиг, которые были в восторге от всей романтической фарсы и долго хохотали, когда Саша изображал, как «Петр Васильевич» стремился лобызнуть Вильгельма в плечо. Саша раз спросил Вильгельма: – Кстати, ты здесь у врага Александра не бываешь? – У какого врага? – У Якубовича, – важно ответил Саша. – Они ведь там стрелялись, ты знаешь. Впрочем, он враг и другого Александра (Саша говорил о царе). Человек страшный. Саша любил и уважал все страшное. – А разве Якубович здесь? – оживился Вильгельм. – Я полагал, что он на Кавказе. – Да он и должен бы быть на Кавказе, но здесь задержался. У него прелюбопытные люди бывают и всегда весело. Едем сегодня. Якубович жил у Красного моста на углу Мойки в просторной, роскошной квартире. Мебель была мягкая, столы широкие, диваны покойные. |