Книга Я очень хочу жить. Мой личный опыт, страница 14 – Дарья Донцова

Несколько недель Боря с удовлетворением крякал, разглядывая черточки и линии, но потом вдруг начал хмуриться и в конце концов заявил:

– Ваш организм привык к воздействию, необходимо пришпорить процесс. Слышали о гипертермической терапии?

– Нет, – робко ответила я.

Химиокуратор откашлялся и прочитал мне лекцию. Поскольку его речь изобиловала медицинскими терминами, подробности остались за гранью моего понимания, я уяснила лишь суть. Злокачественные клетки гибнут при высокой температуре, а вот при 36,6 по Цельсию ощущают себя весьма комфортно. Если тело как следует нагреть, я забуду об онкологическом заболевании.

Я вспомнила русские народные сказки, в которых герой прыгает в чан, бурлящий на огне, затем в бочку с холодным молоком, превращается благодаря этому в юного красавца, и испугалась.

– Мне придется нырять в кипяток?

– Конечно, нет, – засмеялся Борис. – Сделаем серию уколов, которые повышают температуру человеческого организма. Через двенадцать дней вы почувствуете небывалый прилив здоровья.

Муж всякий раз не мог сопровождать меня на процедуры, он работал, и в тот день я оказалась у Бори одна, посоветоваться было не с кем.

– Не волнуйтесь, – уговаривал меня лекарь, – многие люди выжили благодаря моему авторскому методу. Процедура проводится под контролем, мы готовы к любым форс-мажорным ситуациям, но их ни разу за годы моей практики не было.

И я согласилась на гипертермическое лечение. Борис сделал укол и велел:

– Садитесь в кресло, почитайте журнальчик.

Минут через пять целитель поинтересовался:

– Есть необычные ощущения?

– Никаких! – бойко отрапортовала я. А спустя пару минут мне вдруг стало жарко.

Сначала тепло обрадовало. Ага, значит, инъекция действует. Потом у меня закружилась голова, онемели руки-ноги, перед глазами запрыгали разноцветные мушки, в горле пересохло, тело свело в судороге.

– Вам плохо? – испугался Борис.

– Позвоните в «Скорую», – прошептала я и потеряла сознание.

Очнулась я на кушетке. Рядом суетился Боря. Машину с красным крестом биоэнергетик так и не вызвал. Он брызгал мне в лицо водой и бубнил:

– Агриппина Аркадьевна, сейчас приедет ваш муж…

Правда, странное поведение? Вместо того, чтобы вызвать врачей с лекарствами, знахарь позвонил Александру Ивановичу. Ну и чем профессор психологии поможет своей супруге, лишившейся чувств? Да, он доктор наук, но не врач!

– Вы очнулись! – обрадовался хозяин кабинета, увидев, что я открыла глаза. – Теперь не шевелитесь.

Но я попыталась сесть, и меня парализовало от боли. Никогда – ни до, ни после встречи с Борисом мне не доводилось переживать столь сильного ощущения. Я родила без наркоза двоих детей, ломала руку, в советские годы ходила лечить зубы без наркоза, но, поверьте, все это не шло ни в малейшее сравнение с испытанным в кабинете биоэнергетика.

– Ничего, чуть-чуть дискомфорта, – тараторил Боря, – скоро все пройдет, потерпите.

Но я уже поняла: даже чуть более глубокий, чем обычно, вдох провоцирует новый приступ боли, если я не хочу умереть прямо сейчас, надо замереть и дышать поверхностно, как больной ежик.

Когда в комнату ворвались Александр Иванович и его лучший друг, тоже психолог, Володя Цехновичер, мне стало немного легче, я уже могла моргать и даже рискнула кашлянуть.

– Что случилось? – закричал муж.

– Парадоксальная реакция организма, – принялся оправдываться Борис, – лечение стопроцентно безопасно. Агриппина Аркадьевна просто испугалась. Все идет, как надо.

– Укол, – прошептала я.

Супруг сразу сообразил, в чем дело.

– Какой препарат вы ввели моей жене?

– Абсолютно легальный, разрешенный к употреблению, – зачастил целитель, – опробованный на сотнях пациентов, невинный, как аспирин.

В отличие от всегда сохраняющего самообладание Александра Ивановича, Володя в минуты гнева делался неуправляемым. Цехновичер всем своим стодвадцатикилограммовым телом навис над тщедушным Борей и нехорошим голосом потребовал:

– Говори название!

На свою беду лекарь решил сопротивляться.

– Метод является авторским, я не могу открывать его подробности.

Володя быстро схватил ведерко для мусора, вытряхнул оттуда пустые ампулы, прищурился и заговорил… Но слова, произнесенные им, мне придется опустить, они никак не могут быть напечатаны. Я же сообразила, что Борис совершил какую-то чудовищную глупость, и опять лишилась сознания. Последнее, что я увидела, был Цехновичер, надевающий плетеную корзину для отбросов на голову биоэнергетика.

От последствий «авторского метода» я приходила в себя несколько дней. Потом Владимир мне объяснил, что на самом деле существует такой метод лечения – общее управляемое повышение температуры тела пациента до сорока с лишним градусов. При этом происходит гибель злокачественных клеток, но гипертермия может нарушить работу сердца, почек, обмен веществ. При температуре более сорока одного градуса по Цельсию в организме могут начаться необратимые процессы. Однако сейчас российские медики научились нагревать пациента аж до сорока четырех градусов. Вот только процедура сия сродни операции, ее проводят под наркозом в присутствии анестезиолога, исключительно в условиях стационара. Борис же ввел мне препарат для лечения болезни, никоим образом не связанной с онкологией. У этого раствора было побочное действие – он резко повышал температуру тела.

– Лекарство известно давно, – мрачно растолковывал мне Володя, – и, к сожалению, у него плохая репутация. В советские годы это снадобье вкалывали диссидентам, посаженным в психиатрическую клинику, чтобы напугать и сломить их психику. Слушай, перестань бегать по дуракам! Зачем ты поперлась к биоэнергетикам?

– Они очень помогли родственнику Вани, – прошептала я, – хочу побыстрее выздороветь.

Цехновичер хмыкнул и задал неожиданный вопрос.

– Сколько длится беременность?

– Девять месяцев, – ответила я, не понимая, к чему клонит Цехновичер.

– А если очень-очень хочется побыстрей родить ребеночка, – прищурился приятель, – можно это сделать за более короткий срок? Ну, за шестнадцать недель?

– Не неси чушь, – поморщилась я.

Володя кивнул.

– Правильно, все должно развиваться, как положено. Нельзя приготовить дрожжевое тесто за пять минут, кефир не сквасится за десять секунд. Рак не вылечивается за один день. Когда-то мои родители снимали дачу у деда, который, чтобы избавиться от артрита, слопал разом все таблетки из упаковки, купленной в аптеке. Решил, что так он живо выздоровеет. Чего тянуть, пить пилюли сорок дней? Ам – и снова в пляс. Идиота еле спасли. Пожалуйста, пойми, во всем мире с онкологией справляются стандартно: операция, «химия», лучевая терапия, гормоны. Порядок манипуляций может быть разным. Тебе сначала назначили облучение, а другой женщине предложат уколы, врачам виднее. И «химия» не одинакова, и лекарства каждому полагаются свои. Но невозможно избавиться от рака за неделю. И маловероятно, что некий биоэнергетик придумал нечто революционное, стопроцентно всем помогающее.