Онлайн книга «Семилетка поиска»
|
– Кать, я свалю по-английски… – шепнула Елена. – С ума сошла! Там в баре все для выпивона моют, режут и крошат. Подарунки вручат, и вообще… Как бы высоко ты ни залетал, от коллектива не отделяйся… – Да мне во всей редакции, кроме тебя и главного, все скучно… К тому же нога болит, полечить надо. – У Муркина в кабинете? – подмигнула Катя. – В кабинете, но у Геры. – Там же нестерильно… – Короче, прикрой меня. И мой подарок забери… – Ясно: кидай мешки – вокзал отходит… А ты, если скучно станет завтра, прямо без звонка ко мне! – потребовала Катя и громко объявила: – Ну, Лен, ты давай, за полчаса обернись, как раз к банкету! Можно сказать, без тебя не начнем! – Как? Вы уходите? – обиженно раздалось из-за соседних столов. – Ненадолго! Поэтому не прощаюсь и не поздравляю! В стильной «Ванили» играла музыка, серебрились новогодние гирлянды. Понимая, что не успевает купить подарок, Елена аккуратно запаковала Катин сверток, чтоб вручить Карцевой. В нем был среднеарифметический набор косметики и шампуней. Она давно привыкла к логике «вечных» подарков, даже имела специальный ящик для них в шкафу. Там лежали красивые обертки, банты, упаковки для букетов и подарки. Они потихоньку перевручались, и главной задачей было не вручить подарок дарителю. Была еще проблема «слишком шикарных» подарков, которые очень хотелось оприходовать, но, как полный совок, Елена оставляла их на черный день, нужным людям. Лиде и матери. С каждым годом все больше и больше пыталась отдавать шикарные подарки самой себе, получалось со скрипом… Карцева сидела за столиком, выходящим окнами на храм Христа Спасителя. Видно, он был заказан. – У нас совсем немного времени, – сказала она жестко. – Чай, кофе? Здесь самый вкусный в Москве шоколадный торт. – Поздравляю, – начала Елена, протянув подарок. – Нет-нет, это даже не обсуждается. Я ведь предупреждала, – поморщилась Карцева и отодвинула сверток неопровержимым жестом. – Вы что-то хотели обсудить? – Да. Хотела немного понять ситуацию, через призму начала нового этапа… – Предновогоднее обострение? – улыбнулась Карцева. – А что, это типично? – Конечно. Почти как осенне-весеннее, только завязано не на умирание и возрождение природы, а на итоги года, формулируемые: «С кем я буду встречать Новый год?» – Точно! Но у меня не только. У меня еще и с дочерью проблемы… – Свежие? – Нет, просто стала их видеть, и стало больно. – А с кем вы празднуете? – С университетской подружкой. – Это хорошо. А как поживают все ваши мачо с пистолетами? – Одинаково мимо моих проблем. Никита женат, и уже понятно, что вытаскивать его из брака незачем; я с ним через неделю жизни со скуки помру. Врач – спивается. Его можно поднять и собрать из кусков, но это работа сестры милосердия. У меня пьющий муж уже был, я уже в эту игру играла… – Принесли кофе и шоколадный торт, он и вправду был неподражаем. – С Герой будy встречаться сегодня, чтоб день не пропадал, но он… разрушен как Акрополь. Опять реставрационные работы. Устала… Последний – известный телеведущий. Но у него внутри совсем пусто. С ним человеческие отношения не на чем строить… – То есть все ваши мужчины так или иначе лишены внутренней целостности и осмысленности? – Ужас какой-то! Все же они моего поколения. Этого раньше не было… И вдруг все пошли по швам… – Знаете, Елена, в чем пиаровская сила брака Пугачевой с Киркоровым? В том, что она воплотила мечту миллионов женщин выйти замуж за молоденького. Не потому что у молоденького потенция лучше. А потому что он еще не вступил в кризис середины жизни… В кризисе все непривлекательны! – Да я понимаю. Сама себе омерзительна. Кажется, что на меня могут западать только такие же размазанные… А что, его обязательно все проходят? – Нет, не все. Большинство до него, к сожалению, просто не дорастает, развитие заканчивает гораздо раньше. Большая часть человечества вообще имеет психический возраст 12–14 лет… – Карцева пила зеленый чай. – То есть придурки? – В координатах наших с вами представлений – да. У них другие жизненные мотивации. – Какие? – Те самые, которые мы реализовывали в первой половине жизни: поиск близких, профессия, семья, самоутверждение, деньги. А потом у наиболее продвинутых людей начинается кризис идентичности, поиск смысла жизни… Они понимают, что социальный фундамент: близкие, семья, профессия, успех, деньги, – это не цель, а средство для поиска смысла жизни. – А что вы имеете в виду под смыслом жизни? – удивилась Елена. – Ничего пафосного! Юнг понимал развитие личности как выход эго за пределы личностных ценностей в сферу коллективных смыслов. Смысл жизни в нашей терминологии – это не жизнь отдать за родину, а выйти из азарта новых достижений и приобретений и научиться использовать душу для собственных нужд. – Как это? – Ну, расширить сознание настолько, чтобы сделать диалог со своей душой комфортным. В каком-то смысле это начало приготовления к смерти, но не потому, что появилась ее угроза. А потому, что не прошедший этого кризиса человек умирает с ощущением напрасно прожитой жизни… – Ужас какой! Я только жить начинаю, а вы мне о приготовлении к смерти! – У Елены похолодело все внутри. – А разве человек может нормально жить, если он не понимает, что такое смерть, и считает ее наказанием? – улыбнулась Карцева. Елена боялась смерти. Помнила, как на ее глазах умерла бабушка, превратившись из теплой и заботливой феи в тяжелое холодное человеческое мясо; и с тех пор боялась покойников и не могла целовать их в лоб. В каком-то смысле эти проблемы с нее снял военный обозреватель их газеты, хохмач Гриша. Пройдя все мыслимые войны, он умудрился два года тому назад умереть от инфаркта в собственной горячей ванне. Все это было настолько неправдоподобно, что в толпе на Ваганьковском она все время смотрела ему в лицо и ждала, что он подмигнет. А выйдя с кладбища, поняла, что больше не боится покойников. Ведь как можно было бояться прикольщика Гришу, продолжающего выглядеть прикольщиком даже в гробу?! – Наверное. Но неужели начинаешь жить только тогда, когда перестаешь бояться умереть? – Как правило… А что с вашей девочкой? – Охамела. – Елена удивилась, в ответе на вопрос ее пронзила более острая боль, чем в разговоре о смерти. – Конечно, я виновата сама, потому что посадила ее на голову, но она считает, что там ее место. – А как вам кажется, когда вы посадили ее на голову? – Ну, это было длинным переходом… Когда я выгнала ее отца и старалась показать, что не хуже выращу ее сама. Когда появился Филя, казалось, что я виновата в том, что привела пьющего мужчину, и я все время стояла на цыпочках. Когда взялся Караванов и в приданое к нему Толикова мать в Лидиной комнате, я просто скукожилась от стыда перед ней… |