Онлайн книга «Семилетка поиска»
|
– У тебя не забалуешь… – довольно хмыкнул Муркин. – А то! Есть навык коммуникации с алкашами… – Может, со мной покоммуницируешь? – А я что делаю? – Родители-то как? – Он понял, что совсем расслабился, сдал свою территорию, и решил добрать на профессиональном поле. – Ничего. Скрипят… – Ты мне их приведи, сейчас новый препарат появился – профилактика остеопороза. Я им сделаю… – Спасибо. – Чё ты там про свою спину говорила… или придумала? – лукаво спросил Муркин. – Давай до завтра считать, что придумала… – А ты мне до завтра достанешься? – Сам сказал: как пойдет! – Ей было с ним легко и весело. – Вон уже на той улице магазин… А за ним – дом. – Странно, что ни один гаишник тебя не тронул. – Так я каждый день по этой дороге пилю, они мне честь отдают… Все, сиди в машине – пошел за жратвой. Руль зря не крути. – Он запарковался, вышел и двинулся вполне трезвеющей походкой. Елена осталась в машине, и вдруг история показалась ей ужасно нелепой. Зачем она едет к полузнакомому мужчине в пустую квартиру? Он, безусловно, нравится ей, но… эта пьяная мимика, эти красные прожилки в белках глаз и уже наработанная привычка пытаться казаться трезвым… Как бы ни было, это отравит все. Может, тихонько выйти из машины и сбежать, пока он не вернулся? А потом наврать что-нибудь… Елена представила расстроенное лицо Муркина при виде пустой машины, и стало стыдно… А он уже выходил из магазина с пакетом и бутылкой вина под мышкой. Акция покупки продуктов собрала, подтянула и напружинила его. У него стали совершенно другие глаза… Они выдавали, насколько одинок он оказался после ухода жены, как ему хочется отдать и получить немного тепла. – Вперед? – улыбнулся он, сев за руль. – Вперед, – кивнула она. – Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал? – Мы, простые российские врачи, без сальностей никуда? – поддела Елена. – Это ж разве сальность? Жалкая попытка восстановить мужской авторитет. – А что-то ему угрожает? – Да непривычный я, когда баба сверху… Хотя в этом есть прелесть новизны. – Сверху, в смысле – трезвее? – Сверху, в смысле «парад принимает». – Да я разве принимаю? Я просто организовываю пространство, которое тебя по пьяному делу с ног сбивает. – Что-то ты для разводящейся слишком бойкая… – Так не впервой… – А я вот впервой, то-то и плющит… Подъехали к помпезному сталинскому дому, увешанному мемориальными досками. В подъезде смотрела телевизор пожилая консьержка в оренбургском платке, враждебно оглядевшая Елену. – Это моя двоюродная сестра из Питера, – заискивающе сообщил Муркин консьержке. И та смягчила выражение лица и ответила: – У Пряниковых собака умерла. Ветеринар приезжал за деньги, капельницу привозил. Собаке капельницу! Одни с голоду подыхают, другим деньги девать некуда. А потом жена его пошла, вся заплаканная… – Там энтерит, а на этом фоне сердечно-легочная недостаточность началась… Прививать надо было вовремя! – буркнул Муркин, не идя к лифту и словно ожидая чего-то. – Девчонка ваша опять приходила, я ее еле выгнала. Говорит: «Сяду на асфальт и буду ждать!» – заметила консьержка. – Но я ей, как велели, сказала, мол, за границу полетел, большого человека оперировать. Месяц не будет… – Спасибо! – Муркин метнул в сторону Елены пугливый взгляд, а в сторону консьержки денежку в кулаке. – Дурная она совсем… – вздохнула консьержка, засовывая денежку в карман. – Что за девчонка? – спросила Елена в лифте. – Да так… – Ну я ж тебе не жена и даже не любовница, чтоб еще и мне врать… Хватит того, что ты консьержку боишься, как двоечник училку… – Не любовница? Дык ведь минут двадцать, двадцать пять осталось… – усмехнулся он. – Да не боюсь я ее. Просто она всему дому растреплет! А девчонка такая странная… Отвадить не могу… Двадцатилетка. В квартире был идеальный порядок и полный набор шестидесятнического благополучия: итальянская мебель, солидная библиотека, ковры, хрустальные люстры. – Попала ко мне с травмой: ключицу выломали так, что не додумаешься… Оказалось, стриптизерша, клиент развлекался, – рассказывал Муркин, накрывая на стол. – В смысле – проститутка? – уточнила Елена. – Ну да… У них это называется стриптизерша: танцует, пока клиент не выберет. Представляешь, в семье трое детей – она младшая – в школу никто из них не ходил никогда… мать их избивала, не кормила… Ее однажды наказала: на два дня закрыла на балконе осенью. После этого в больницу попала с пневмонией, говорит, там было хорошо, тепло и кормили… – Ужас! – Ну с десяти лет материн сожитель трахал и т. д. Все как полагается… – А ты ее после приема привез домой, накормил, погладил по голове, оставил на ночь, и теперь не понимаешь, чего она не отваживается? – усмехнулась Елена. – Ясновидящая! – ухмыльнулся он. – Пьем вино или коньяк? – Куда тебе вино? Градус нельзя понижать… – Это вам простым смертным нельзя, а нам, врачам, все можно. Помню, однажды с подружкой мы ночью дежурили. От спирта уже воротит, а выпить нечего. И хочется от работы отвлечься, чтоб на секс переключиться. Она говорит: давай хлороформу дыхнем, чтоб взяло. И, знаешь, так пошло… Забыть не могу… – Они чокнулись и выпили, Муркин начал нагружать ее тарелку едой. – Я не хочу есть, – отмахнулась Елена. – Ты меня обижаешь… Я старался, накрывал… – преувеличенно обиженно сказал Муркин. – Ну хорошо, тогда рассказывай про себя… – Родилась в Москве. Закончила факультет журналистики МГУ. Имею взрослую дочь. Работаю в солидной газете. Третий раз разведена. Предохраняюсь фарматексом. Хватит? – издевательски ответила Елена. – Хватит… Тогда я про себя расскажу. Папа и мама известные профессора-хирурги, квартира от них осталась, как ты понимаешь. Поздний единственный ребенок, души во мне не чаяли. Кандидатская, докторская, сын уехал, развод… – Включи музыку, – попросила Елена, время шло, а он словно забыл, зачем приехали. Долго возился с магнитофоном, искал нужную волну на приемнике, потом снова разливал коньяк, зажигал свечи, убирал что-то на столе. Наконец подсел ближе… Провел рукой по Елениным плечам, начал снимать с нее туфли. – У тебя ноги замерзли! – заметил он. – И не только ноги! – Она все ждала, когда подействует коньяк, потому что озябла, пока ехали. |