Книга Мобильные связи, страница 62 – Мария Арбатова

Мама бесконечно излагала, что из-за таких, как Александра, падает нравственность и здоровье нации, и ходила на ее деньги к придуркам с мистическим и целительским уклоном. А бывший муж уверял, что из-за того, что Александра всегда работала на избирательную кампанию демократов, теперь ему, гениальному математику, не платят зарплату в академическом институте, и ездил за ее деньги утешаться то к коллеге в Германию, то к приятелям в Италию. Александра с дочкой ощущали себя двумя девочками для битья и страшно отрывались, оставшись «без старших».

Наконец голова была вымыта, уложена гудящим, как реактивный самолет, феном и безукоризненна.

– Я вас не выпущу, пока до конца не сделаю, – твердо сказала Света. – Надевайте платье и туфли, будем смотреть с ракурсов.

И Александра полезла в вечернее платье, напялила туфли, начала медленно ходить по студии с растерянным лицом.

– Спинку, Александра Васильевна! Неужели вы с такой спиной пойдете принимать награду? – спросила Света. – Десять градусов сутулости добавляют десять лет старости!

– Так все равно мне не дадут, – отбилась Александра.

– А вдруг совесть проснется? Надо быть готовой ко всяким неожиданностям, – заметила Лена. – И жопой, жопой верти. В таком платье жопа должна жить отдельной жизнью.

– Лицо делаем сразу, у меня потом конвейер, как в метро. Садитесь, – велела Света.

– До пяти часов облетит. А мне надо до того успеть к психоаналитику; решит, что я его клею, – возразила Александра, сев.

– За те деньги, что ты ему платишь, пусть решает все, что хочет, – напомнила Лена. А Света уже развозила по Александриному лицу бежевый тон агрессивной губкой.

Психоаналитика нашла Лена. Александра, начав ходить, не верила в серьезность предприятия и оценила только в момент, когда благодаря этому ушла от Виктора. Психоаналитик был сорокалетний новообращенец, пресекавший все вопросы о своей предыдущей трудовой жизни. Сначала раздражал, а потом Александра увидела в нем такие бездны обаяния и интеллекта, что начала его клеить. А он увеличил дистанцию и объяснил, что ее поведение имеет строго научное объяснение. Александра обиделась, пропустила несколько сеансов, потом поняла, что мужиков много, а проблемы может решить только он, и вернулась.

Психоаналитика звали Михаил Игоревич, он принимал в маленькой комнатке двухкомнатной малогабаритки спального района, обвешанной буддистскими картинками. Прихожая квартиры намекала на существование жены, мальчика-школьника и негустого семейного бюджета.

А Света все рисовала на лице Александры ландшафты, густо дыша жвачкой.

– Кому мы выражаем благодарность в титрах за Новый Иерусалим? – спросила Лена из-за монтажного стола.

– Козлам из транспортной фирмы и колготкам, – ответила Александра, подставляя закрытые глаза под неистовые мазки французских карандашей.

– При чем тут колготки? – удивилась Лена.

– Колготкам мы должны за молодежную программу, мы ими там мало вертели, – напомнила Александра.

– Ничего святого, – хихикнула Лена.

Александра промолчала, тема демонстрации святости не слишком занимала ее. Но она помнила, что штуку баксов за благодарность колготкам выдаст в качестве поощрения ассистенту режиссера, который ни хрена не делает, но его жене нужна платная операция.

– Губы сделаем, как в «Гостинице убийц», – обронила Света и пояснила: – Ну, это модный фильм. Там у бабы по ободку все темное, а чем ближе к середине, светлее и светлее. Очень круто.

Психоаналитик, увидевший в проеме двери скромного дома Александру в вечернем с роскошными волосами и губами из «Гостиницы убийц», опасливо отступил назад.

– Не бойтесь, Михаил Игоревич, это не к вам, у меня просто в пять церемония вручения премий.

– А, – сказал аналитик. – Слышал по телевизору, – и все-таки сделал еще шаг назад.

Александра села в ставшее родным потертое невротическими задницами кресло и набрала воздуха в легкие.

– Вчера опять приходил бывший муж. У него глаза побитой собаки. Дочка после его ухода плачет, просит, чтоб мы вернулись. Я после этого выбита на целый день. Мне его жалко, чувствую себя последней сукой, – начала она.

– Он тяжело болен? – спросил Михаил Игоревич, бесстрастно глядя из-под очков.

– Нет. Он неплохо выглядит, подзагорел, наверное, на даче у друга. В каком-то новом приличном пиджаке. Но ему так плохо без нас…

– Значит, он голодает? – с тем же выражением лица спросил аналитик.

– Нет. Сказал, что взял абитуриентов готовить к поступлению. Одного юношу и одну девушку.

– То есть начал зарабатывать?

– Да какой это заработок? Двадцать долларов урок. И потом, это так унизительно для него, понимаете, он ведь доктор наук.

– Извините, Александра Васильевна, видимо, я что-то забыл, напомните мне, пожалуйста, если я ошибусь. Мне казалось, что последние пять лет ваш бывший муж жил исключительно на ваши деньги и ни в чем себе не отказывал. И это не казалось ему унизительным. Прошло всего три месяца с тех пор, как вы ушли от него, и он уже начал вписываться в социум. Настолько, что купил на свои деньги новый пиджак. И это вас беспокоит?

– Понимаете, Михаил Игоревич, я чувствую себя упырем, он ведь не хотел на мне жениться. Я ведь его почти силой на себе женила, я его три года подряд на себе женила. Он обожает дочку, а к сыну от первого брака совершенно равнодушен. Я отняла у него дочку. Были годы, когда я не работала и сидела на его шее. А теперь, когда он старый, когда ему не платят зарплату и он не может выжить в новой реальности, я даю ему пинок под зад, – торопясь, громоздила Александра.

– Никого нельзя женить на себе силой, если, конечно, человеку не угрожают расправой или его не накололи медикаментами.

– Но он не хотел.

– Принятие решения не освобождает от ответственности, даже если решение принято без всякого энтузиазма. Далее вы сказали, что отняли у него дочку. Вы запрещаете им общаться?

– Нет. Просто, когда он приезжает к нам и начинает выяснять отношения, у меня все из рук валится. А к себе он ее не берет.

– Почему?

– Не знает, что с ней делать. Она через пять минут звонит мне или бабушке, говорит, что ей скучно. Потом уезжает, тут же плачет, что ей папу жалко.

– То есть ваш бывший муж не сумел построить самостоятельных интересных отношений с ребенком и вам кажется, что вы должны волочь на себе эту его работу, даже перестав быть его женой?

– Нет, ну, поймите. Сначала он все время был занят. Много работал. А потом все время был в депрессии. Он только сейчас, в пятьдесят лет, созрел быть ей отцом.

– Смею вам возразить, что он только сейчас понял, какой замечательный рычаг ребенок, чтобы манипулировать вами. Вы сказали, что дали ему пинок под зад? Но если я точно помню сюжет, вы убежали от мужа с ребенком, сняв кое-какое жилье, оставив его в огромной квартире с налаженным бытом. И за три месяца ему не пришло в голову даже предложить вам поменяться местами.