Книга Меня зовут женщина, страница 13 – Мария Арбатова

– Вы, женщина, думаете, что вы у нас одна такая? Вон, целая очередь ждет! Давайте быстрей в палату и пеленку толком подложите, кровь-то льется, а убирать некому! Вы же к нам нянечкой работать не пойдете?

Производственная бытовуха; ожидающие женщины, деловито поглядывающие на часики, что они еще сегодня успеют по хозяйству, кроме аборта; устало-злобные сестры; надсадный крик из-за закрытой двери… По лицам видно, что все идет как надо, взрослые люди привычно занимаются взрослым делом, и только я, инфантильная дура, ощущаю происходящее в трагическом жанре.

– Под наркозом делают? – спросила я у толстой немолодой бабы, из последних сил придавая голосу естественность.

– Ну ща, под наркозом! – ответила она, шумно зевая.

– А как же? – испугалась я.

– Скажи спасибо, если новокаин вколят. – Баба посмотрела на меня, увидела про меня все и отвернулась с отвращением и фразой: – Молоко на губах не обсохло, а туда же!

– А почему они так кричат, если новокаин колют? – повернулась я к молодой женщине в романтических серьгах.

– Потому что новокаин не на всех действует, – улыбнулась она. – Ты поменьше анализируй, сиди и считай слонов.

– Каких слонов? – взмолилась я, ощущая полную безграмотность и недостойность своего пребывания в одной очереди со взрослыми и опытными.

– Ну, так же, как когда не спится, говори про себя: «Один слон да один слон – два слона, два слона да один слон – три слона, три слона да один слон – четыре слона». Как до тысячи слонов досчитаешь, так и аборт кончится, если, конечно, без осложнений.

На двадцать седьмом слоне выкрикнули мою фамилию.

– Тебе сколько лет, детка? – спросил в операционной пожилой армянин в халате с короткими рукавами, скрестив на груди мощные руки, покрытые мощной шерстью.

– Восемнадцать.

– Первый аборт?

– Первый.

– Не хочет жениться?

– Хочет, просто научная карьера и дети, – вякнула я, чтоб потянуть время.

– Мать есть?

– Есть.

– Кем работает?

– Врачом… – он длинно выматерился по-армянски. – Я не буду тебя сегодня чистить. Первые аборты часто кончаются бесплодием. У тебя целая ночь, чтобы подумать. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумала.

Я посмотрела на него с собачьей благодарностью и сказала:

– Я подумаю. И имейте в виду, у меня аллергия на новокаин. – Это было грамотной ложью, которой меня обучила маман вместо того, чтобы обучить предохранению. – Мне можно только под общим наркозом.

– Мы не делаем под общим, но за то, что ты меня послушалась и согласилась подумать, я лично договорюсь с наркологом из другого отделения.

Я выпорхнула из операционной, сияя, и очередь проводила меня тяжелыми больными взглядами. Конечно, я не думала ни о чем, кроме того, что под наркозом ничего не увижу и не услышу, я была обычным нравственным недомерком, и стоимость жизни, которую собралась убивать, ассоциировала только с собственным физическим дискомфортом. Но я делала это в компании людей, приучивших меня к тому, что «так надо», и готова была разделить с ними ответственность.

– Вернулась? – спросил армянин с неприязнью.

– Вернулась, – пролепетала я.

– Как знаешь, вчера это было на моей совести, сегодня – уже на твоей.

Больше я ничего не помню, кроме того, что потом в палату пришел жених, и мы, обнявшись, гуляли под дождем, не предполагая, что это может быть опасно. Потому что самое страшное было позади и можно было готовиться к свадьбе, веселиться, мотаться по кабакам на деньги, присланные в качестве свадебного подарка. Можно было любить друг друга и пробовать в качестве партнера жизни вдвоем, которая называлась браком, но по сути была подростковая радость жить без родителей. Казалось, что я заплатила за право выйти замуж существу в белом халате по имени гинеколог, сторожащему вход во взрослую жизнь.

– Опять, что ли, беременна? – через несколько месяцев спросила страшная тетка во все той же поликлинике и во все том же присутствии маман в белом халате, который уполномочивал ее ходить во все кабинеты без очереди, но не уполномочивал на просветительские жесты по отношению к взрослой дочери. – Опять токсикоз, опять резус отрицательный, пишу направление на аборт.

– Не надо направления, – тихо, но твердо сообщила я.

– И что ж ты собираешься делать?

– Рожать ребенка.

– Да ты что? – удивилась тетка так сильно, как будто я была мужского рода. – И кого же ты мне родишь, такая худая, такая бледная, с таким гемоглобином?

– Я не вам буду рожать, а себе, – начала было я, но маман, понимая, что я уже выросла из судороги страха в кабинете гинеколога и начинаю хамить за прошлое, настоящее и будущее, застелилась мелким бесом:

– Решила рожать, что с ней сделаешь! Я хотела, чтоб вы ее наблюдали, а то наш участковый совсем мальчик, студент.

– Да он студентом и умрет, малахольный, в бабу толком залезть не может, не знаю, как уж он своей жене ребенка сделал, – ответила. – Порядок есть порядок, наблюдать должен он…

Молодой гинеколог выглядел чуть постарше меня, мы были смущены, как пионеры, которых в наказание голыми поставили друг против друга.

– Материнство – это очень ответственный шаг, – сказал он, густо покраснев, заполняя медицинскую карту круглым детским почерком.

– Ага, – ответила я.

– Вас уже кто-нибудь осматривал? Тогда я вас осматривать не буду.

– Ага, – ответила я.

– Вот направление на анализы. Чувствуете себя плохо? Вот больничный.

– Ага, – ответила я.

– В пятницу я читаю лекцию для первородящих, ну, в ней ничего такого. Единственное, что полезно, – это, когда начнутся схватки, надо массировать себе вот здесь. – Он задрал халат, повернулся ко мне спиной и начал мощными кулаками растирать свои джинсы вокруг копчика.

– А как же там массировать, если лежишь на спине? – удивилась я.

– Не знаю, нас так учили.

Беременность давалась нелегко, меня ежедневно выворачивало до полудня, я кидалась на людей, как человек, вернувшийся с войны, и читала классику, чтобы ребенок родился высокоинтеллектуальным. Однако вся классика оказалась набитой страшилками и пугалками, и что бы я ни начинала читать, там немедленно кто-то умирал родами. Молодой гинеколог попривык ко мне и начал покрикивать, заучив роль старших наставников:

– Вы что, женщина, себе позволяете? Вы почему так вес набираете? Вы должны забыть слово «соль». Ни грамма соли в день! Что вы ели сегодня?

– Бананы и коробку зубного порошка, – честно отвечала я.

– А как вы его едите? Вы его водой размешиваете? – интересовался гинеколог с важным видом.