Онлайн книга «Кто из вас генерал, девочки?»
|
– Ни к черту нервы, – сказала она вслух. – Надо помассажироваться. Попрошу утренние часы, до работы. Ну встану на час раньше… Подумаешь… Мокрую подушку она сняла с постели, а тюбик нитроглицерина положила рядом. И пришел сон, глубокий, без сновидений. И проснулась она сильной. «Спать, спать», – приказывает себе и сейчас И. А. Скрипнули под ней арабские пружины, и она стала по-хозяйски устраиваться в постели, ногой пиная демаркационную линию, потому что разгневалась в ней та главная ее сила, что держала ее выше всех: и выше В. М., и выше Анны Берг, и выше нового зама («сопляк стиляжный!»), и было приятно ощущать эту силу и уже не бояться подмигивающей стены, и она знала, что сейчас уснет, и покойно, удовлетворенно вздохнула. * * * Как он ее знал, как знал! Он уже ждал вот этот ее вздох, вздох властной сильной бабы, которая, как бы ни устала, как бы ни ждала и ни боялась неприятностей на работе и дома, как бы ни страдала бессонницей от этой проклятой желтой стены, в конце концов выходила из всего победительницей, и эту женщину, что заняла сейчас большую часть постели, именно эту женщину он втайне уважал. Он даже готов был с ней сейчас поговорить и сказать, что, в сущности, передвинуть кровати можно, что зря она думает, что он ослом уперся, вовсе нет… И вообще, скажет он, не надо ей носить узкую грацию. Передавишь какой-нибудь кровеносный сосуд и загремишь в больницу. И он повернулся на спину, размягченный к добру, и увидел стену – действительно желтую! Он хотел сказать это вслух и предложить поискать финскую пластинчатую штору, которую видел в новой поликлинике, в ней планочки смыкаются абсолютно плотно, никаких пазов и просветов. Но что-то сбивало его с толку, что-то мешало так покойно и умиротворенно поговорить с ней. Это что-то колобродило, тревожило и тоже – о проклятье! – было связано со стеной. Она была на что-то похожа… На что? Он натянул одеяло повыше, потому что понял, узнал, на что… И тонкая, как для самых изящных инъекций, игла вошла в сердце и встала, встала в самой жестокой позиции: мучая, не убить. В. М. не спит, он лежит с открытыми глазами и смотрит, как пляшут на стене ночные блики, делая стену размыто-грязной. Похожей на ту, другую… …Стену коммунального коридора со следами шпаклевки, затирки. Настя в грязном халате, в громоздких резиновых сапогах, в старушечьей косынке с глубочайшим удовлетворением ее разглядывает. За ее спиной потрясенные жильцы квартиры. – Теперь пара пустяков, – говорит Настя. – Побелка. Это я за два часа сделаю. Вечером окно вымою, и будет у вас коридор-конфетка, а не сарай… – Ремонт еще до войны делали, – говорит старичок сосед. – До финской. Целая бригада маляров и штукатуров тут трудилась. – Бригада? – Настя всплескивает руками. – Вот смех! – А как на это посмотрит ваш муж? – Дама в махровом банном халате улыбается иронически. – А что тут смотреть? Ему, что ли, в чистоте будет хуже? – Он ведь тут человек временный, квартирант. – Я считаю, что и временно надо жить хорошо. – Настя подвигает стол и лихо на него вскакивает. Он помнит: тогда он сначала не узнал ее и хотел обойти стол, чтоб не испачкаться. Настя засмеялась и поднесла прямо к его носу щетку для побелки. Он застыл, боясь ткнуться в пряно пахнущую мелом, водой и чистотой щетину. – Ты что делаешь? – Грязь вывожу. Славик, смех! Никто в квартире белить не может! А мне это пара пустяков. Что мне стоит коридор и кухню? Я дома избу белю, и внутри и снаружи… А у вас тут, как в кузне… Вроде и война не кончилась… Ты смотри, как я все зашпаклевала… А в мышиные норы я битого стекла насыпала, мне ребята во дворе три зеленые бутылки побили. Настя приплясывает на столе от удовольствия. Вячеслав бледнеет. Дама в махровом халате говорит: – Мы все вашу жену отговаривали. Объясняли, что вы тут не постоянный жилец. – Представляешь? – Настя хохочет. – Мы готовы были заплатить. С каждой семьи от состава… Но ваша жена… – Представляешь? – Настя призывает Вячеслава разделить ее возмущение и недоумение. – Вроде я за деньги. Вроде мне трудно. Вроде я по-человечески не могу… Ты ж тут живешь! Тебе ж по этому коридору ходить, а тут паутина за брови цеплялась. – Ремонт делали до войны. До финской. Целая бригада работала, – это снова поясняет старичок. – Представляешь? – Настя в восторге. – Иди в комнату. – Вячеслав открывает дверь. Он вспотел. Ему стыдно. Настя прыгает со стола, подмигивает всем и идет за ним, стараясь не задеть никого грязным халатом. В комнате Вячеслав уже не выдерживает: – Ты что, в домработницы нанялась? В прислуги? Ты чего меня позоришь? Я в академии учусь, а ты мало того что учиться не хочешь, так еще тут за всякими мыть будешь? В коридоре все слышно. Наверное, дама развела руками: – Что и требовалось доказать. И он, поверьте мне, прав! Прав, прав, прав… Женщина должна соответствовать мужчине по положению, а тут явный мезальянс… – Она просто добрая женщина, увидела грязь, непорядок… – это старичок. – Я их тоже видела, – возмущается дама, – ну и что? В комнате: – Я как думал: кончу академию – ты пойдешь учиться, чтоб разницы между нами не было. Я планировал обговорить с тобой это. А у тебя куда мысли повернуты? Ты только приехала, стала тут всех учить котлеты жарить. Слова умного не сказала. А теперь совсем конец света… Белить начала… Ты соображаешь? Это коммунальная квартира, тут очередность. Каждый понимает, что за другого никто в наше время не работает. Тут один из помещиков, из бывших, а тоже в свою очередь моет. Плохо моет, не тщательно, но никому и в голову не придет за него делать. Это только начни – и опять одни будут работать, другие хлеб есть… – Я же молодая и привычная. Мне же не трудно, Слава… – Посмотри на себя! Уборщица! Чумичка! Люди в Москву в театры приезжают, в музеи. Смотри, смотри… – Вячеслав вытаскивает из карманов билеты. – Вот на «Учителя танцев». Зельдин играет. А это на «Пиковую даму». Нэлепп… – Что? – Певец такой! – кричит Вячеслав. – Ты, может, и унитаз им чистить будешь? – Буду! – кричит Настя. Она хлопает дверью и уходит в коридор. На стол она взбирается уже не так легко, но вот взобралась, потопала по нему сапогами и замахала щеткой. – Так и мужа потерять можно, – это дама вещает из дверного проема. – Одного потеряем, другого найдем, – отвечает Настя с вызовом! – О! – удивляется дама. – Какая вы! – У! – отвечает Настя. – Такая! Вячеслав слышит этот разговор. Он начинает заталкивать в чемоданчик Настины вещи. Настя прислушивается к шуму в комнате, понимает, в чем дело, и с трудом сдерживает слезы. |