Онлайн книга «Мышеловка на три персоны»
— Застала, — подтвердила Недужная. — А теперь говорите, что это она, гражданка Ташьян… — Она не Ташьян! — возразила генеральша. — Я не Ташьян! — вскрикнула Катя. — Я же вам сказала — Дронова я! Из восемнадцатой квартиры! — Ой! — генеральша Недужная всплеснула руками, уставившись на загорелого преступника. — Да ведь это же Кряквин, муж её! Тоже из восемнадцатой квартиры! Здрассьте, Валентин Петрович! Как же я вас сразу-то не признала! Больно уж вы на лицо переменились! Тут же она повернулась к служителям закона и заявила: — Тогда все сходится! Катерина с покойницей поссорилась, а Валентин Петрович её зарубил! Вот что Африка-то с людьми делает! А ведь был когда-то приличный человек, профессор! — Одну минуточку, свидетельница, — строго оборвал Недужную милиционер Лампасов, — вы, это, не спешите выводы делать! Выводы делать — это пре… при… рогатива следственных органов. А ваш гражданский долг как свидетеля в точности сообщить то, что вы своими глазами видели. Вы этого загорелого гражданина видели на месте преступления? — Видела, — генеральша часто закивала. — И орудие убийства видели в его руках? — Так точно, — ответила генеральша. — И происходило это в четырнадцать часов? — В четырнадцать часов ноль шесть минут! — чётко рапортовала генеральша, которую покойный муж приучил к армейской точности. Сотрудники милиции переглянулись, и Лампасов кивнул: — Приблизительно в это время и наступила смерть. Следователь вас на днях вызовет, чтобы запротоколировать ваши показания. И ещё одно: вы можете подтвердить личность подозреваемого и этой гражданки? — Могу, — генеральша почему-то понизила голос, — это мой сосед Кряквин Валентин Петрович из восемнадцатой квартиры, хотя его внешность за последнее время сильно изменилась, а это жена его Катерина, с позволения сказать, Михайловна… Вот как Валентин Петрович на ней женился, так его словно подменили! Совсем другой человек стал! Потому что она — богема! На нормальное место работы не ходит, каждый день у неё гости, по ночам свет не знаю до которого часа горит… Никакого, в общем, порядка и дисциплины! — Опять вы, свидетельница, это, выводы делаете! — огорчился Лампасов. — Но это ничего, следователь вас от этого отучит. Милиционеры развернули грустного профессора и повели его к своему транспортному средству. Профессор горестно повесил голову и прекратил активное сопротивление. Катерина, осознав, что у неё окончательно и бесповоротно уводят только что возвращённого мужа, неожиданно бросилась наперерез милиционерам и громко закричала: — Он ни в чем не виноват! Отпустите его! Это не он, это я виновна, меня и арестовывайте! — Как это — не он? — Лампасов несколько замедлил шаги и недоверчиво уставился на упорную женщину. — Говорят же — это я её убила! На почве сильной личной неприязни! — Как же не он, когда у нас свидетель имеется? — Лампасов возобновил движение в сторону «уазика». — Попрошу вас, гражданочка, посторонитесь и не чините препятствий при исполнении! И имейте в виду, что за дачу ложных показаний полагается значительный срок! Катя собралась было ещё что-то сказать, но к ней подбежала Ирина и оттащила её в сторону. — Тоже мне, жена декабриста нашлась! — зашипела она на подругу. — Что это тебе в голову взбрело? — Но они же уводят Ва-алика! — заревела Катерина, и из её глаз брызнули крупные слезы. — Так ты хочешь, чтобы они и тебя заодно прихватили?. — Какая ты чёрствая! Может быть, я хочу в этот трудный момент быть рядом с любимым человеком! — Во-первых, рядом с ним тебя не посадят, у нас пока мужчин и женщин содержат в тюрьмах раздельно, — остудила её пыл Ирина, — а во-вторых, на свободе ты сможешь принести своему Валику гораздо больше пользы. Хотя бы передачи ему носить, адвоката нанять, а может быть, мы с тобой и сами сможем доказать его невиновность… ведь ты не убивала Ирину Сергеевну? — Как ты могла такое подумать! — от возмущения слезы на глазах Катерины высохли. — Ну так и нечего брать на себя чужую вину! Лучше возьми себя в руки и попробуй думать логично. — Я попро-обую, — без энтузиазма протянула Катя, — только что мы с тобой на улице разговариваем? Поднимемся ко мне, хоть чайку выпьем! Ирина подумала, что, если уж её подруга заговорила о еде, значит, она понемногу приходит в себя. Взглянув на часы, она прикинула, что час свободного времени ещё может выкроить, и пошла с Катей вверх по лестнице. В прихожей стоял огромный, видавший виды чемодан профессора. Увидев его, Катя снова собралась зарыдать. Ирина, чтобы не допустить этого, подхватила подругу под локоть и потащила её на кухню. Наполнив чайник и нажав кнопку, она села напротив Катерины и строго проговорила: — Не раскисай! Помни, от тебя сейчас зависит свобода мужа! — Он в ка-амере… — затянула Катя, — среди уголо-овников! Они ему даже переоде-еть-ся не дали, прямо в том, в чем он прилетел, повели! — Сказано — не раскисай! — прикрикнула на неё подруга. — Лучше думай! Ты ведь видела соседку мёртвой ещё до того, как отправилась в аэропорт? Катя глядела на неё совершенно стеклянными глазами и даже не пыталась взять себя в руки. Ирина вздохнула и открыла холодильник. — Ну-ка, что тут у тебя есть? Она достала упаковку сыра, намазала маслом кусок булки и протянула подруге бутерброд. — Ветчинки сверху положи, — жалобно попросила Катя. Взгляд её стал осмысленным, на что Ирина и рассчитывала. — Но твои показания они, скорее всего, не примут в расчёт, — задумчиво проговорила она, торопливо намазывая Кате второй бутерброд, — скажут, что ты выгораживаешь мужа… тем более что у них есть такой основательный свидетель, как генеральша… — Послушай, — проговорила Катя с набитым ртом, — а что это Недужная говорила про время? Что она видела Валика в четырнадцать часов? — В четырнадцать часов шесть минут, — машинально уточнила Ирина, и вдруг подскочила: — Катька, ты стала соображать! Я всегда говорила, что еда обостряет мои умственные способности, — скромно произнесла Катерина, проглатывая остатки первого бутерброда и незамедлительно приступая ко второму. — Действительно, как она могла видеть его в шесть минут третьего, если самолёт приземлился только без десяти три? Значит, их главный свидетель врёт! — Я всегда не любила генеральшу! — горячо воскликнула Катерина, — вечно пристаёт со своими нравоучениями! — Ну, может быть, не врёт, а просто путает, — слегка отступила Ирина, — например, часы у неё встали или ещё что-нибудь в этом роде… во всяком случае, её свидетельство даёт трещину! |