Онлайн книга «Сон №9»
– «Он». Друг перебрал и свалился, не дойдя до дома. Я разрешил ему лечь на полу, но он занял мой футон. Ты что-то сказала? – Уже не помню… Вспомнила. Хочешь, я скажу тебе что-то личное, о себе? Я выпрямляюсь. – Конечно, хочу. – У меня диабет первого типа. Каждый вечер последние тринадцать лет я колю себе в руку инсулин. Соблюдаю специальную диету. Если этого не делать, резко снизится сахар в крови. От острой гипогликемии я могу умереть. Смысл моей жизни в том, чтобы держать равновесие между смертью и сахаром. У людей, в чьи гены не встроена бомба с часовым механизмом, вряд ли будет такой же смысл жизни. Может быть, самое главное отличие между людьми вот в чем: как они понимают, зачем живут. Суга стонет во сне. Мерцает огонек моей сигареты. – Мм-м. – Что с тобой сегодня, Миякэ? Гашу сигарету в пепельнице из пивной банки. – Для меня смыслом жизни всегда была встреча с отцом. А сейчас я почти… что я буду делать после того, как встречусь с ним? – Зачем сейчас об этом беспокоиться? – Не знаю. Я беспокоюсь о многих вещах и не могу перестать. – Эйдзи Миякэ, я хочу переспать с тобой прямо сейчас. Я давлюсь дымом. – Что?! – Я пошутила. Хотела доказать, что ты можешь перестать беспокоиться, если захочешь. Вот Дебюсси никогда не задумывался о смысле жизни. – Дебюсси? Он из какой группы? – Клод Дебюсси. Скажи, что ты шутишь. – Клод Дебюсси… Он играл на ударных у Джими Хендрикса, верно? – Не богохульствуй, даже в шутку, или орлы выклюют тебе печень. Я играю его пьесу на завтрашнем прослушивании. Хочешь послушать? – Конечно. Это впервые. В трубке раздается стук и шорох. – Ложись и смотри на звезды. – Ночью над Кита-Сэндзю горит только неон. – Тогда я сыграю тебе «Et la lune descend surle temple qui fut» – Пощады. – «И луна освещает разрушенный храм». – Ты говоришь по-французски так же хорошо, как делаешь все остальное? – Я хочу сбежать во Францию с тех пор, как мне исполнилось шесть лет, вспомни. – Франция. Какой изысканный смысл жизни. – Шш-ш-ш, или ты не услышишь звезд. * * * На сковородке шипит масло. Я небрежно разбиваю второе яйцо – обломки скорлупы прилипают к пальцам, и из него вываливается напоминающая сперму масса. Мне нравится рассматривать прозрачную пленку, что прикрывает белок. Я почти успеваю спасти тост, отламываю обуглившиеся края и кидаю их в раковину. Груда на моем футоне шевелится: – Уууоооеееаааиии. Суга – эта безобразная двоякодышащая рыба – приподнимает голову и обозревает капсулу. Гашу окурок «Филипп Морриса» о скорлупу, раздвигаю шторы. В комнату врывается поток грязного утреннего света, освещая скопившуюся за три дня грязную посуду и разбросанные носки и газеты. Нельзя сказать, что Суга хорошо выглядит. Шея у него розовая, как у вареного осьминога, а через все лицо тянется вулканическая гряда комариных укусов. Он моргает. – Миякэ? Что ты здесь делаешь? – Я здесь живу. – О! А что я здесь делаю? – Вчера ты здесь вырубился. – Я сейчас надую, как динозавр. Где у тебя сортир? – Я кивком показываю ему дорогу. Суга встает и идет. И идет, и идет. Наконец он выходит из туалета, зевает и застегивает ширинку. – У тебя в туалете воняет почти так же, как в Уэно. Вонь такая, будто там кто-то долго блевал. – Как насчет отличной яичницы на завтрак, она плавает в таком чудесном масле? – Так это меня вчера рвало? – Ты любезно спустил большую часть в унитаз. Заходи, всегда тебе рад. – Я готов выпить целый бассейн. Я наливаю в пивную кружку воды из-под крана. Суга выпивает ее всю – глотком, длинным, как марафонский забег. – Спасибо. Ты не угостишь меня кофе? Я отдаю Суге свой и ставлю на плитку новый ковшик с водой. Суга сворачивает футон в плотный сверток, садится за стол, пьет кофе, издает «аааааах» и опускает рукава рубашки, чтобы спрятать экзему. – Не знал, что ты играешь на гитаре. Эта малышка на качелях – твоя сестренка? Он почти угадал. – Да.– Я кладу яичницу на тост, убираю мусор и сажусь завтракать. – Тогда этот человек в смешных темных очках – твой отец? Желток растекается. – Не совсем. Это Джон Леннон. Суга трет виски большими пальцами. – Я о нем слышал. Он из «Бич бойз», верно? Итак, где я нахожусь? – Над видеопрокатом в Кита-Сэндзю. – Когда я сюда пришел? – Вчера вечером, около одиннадцати. – Ты живешь над своей работой? Наверняка дорога отнимает чертовски много времени. – Скажи спасибо, что мне было куда оттащить твою тушу, не то сейчас ты бы лежал в канаве, и какая-нибудь собака мочилась бы на тебя. Как ты вчера добрался сюда? Доехал от станции на такси? Ты был не в том состоянии, чтобы идти пешком в такую даль. Суга беспомощно мотает головой. – Я действительно не помню. – Яичница удалась. – Л почему ты решил меня навестить? – Суга пожимает плечами. – Миякэ, вчера, под мухой… надеюсь, я не наболтал каких-нибудь глупостей? Я всегда несу чушь несусветную, когда напьюсь. Если я чего-нибудь наговорил, в этом, ну, знаешь, не было ни слова правды. Один вздор. Все, что я сказал. Или мог сказать. – Логично. – Но я ведь не говорил ничего, ну, из ряда вон, правда? – Нет, Суга. Ничего. – Суга уверенно кивает. – Так я и думал. Алкоголь. Фу. Входит Кошка и тут же признает в Суге ласковую руку. – Привет, красавица! – Суга ласкает Кошку, а Кошка тем временем пытается определить, как обстоят дела с кормежкой.– И как тебе живется с этой подозрительной личностью? – Твоя благодарность просто потрясающа. – Почему ты ушел из Уэно всего через две недели после пожизненного приговора? – Семейные дела. А у тебя, э-э, сегодня семинары? – Суга пожимает плечами: – Какой у нас сегодня день? – Четверг. – Я не знаю, чем сегодня займусь. |