Книга Ради счастья дочери, страница 14 – Сандра Мартон

– Ты слышишь меня, Чейз Купер? Как, по-твоему, будет чувствовать себя наша дочь, когда поймет, что вместо чуда ей подсунули кучу вранья?

Чейз пожал плечами.

– Это не совсем так.

– Ты прав, гораздо хуже.

– Послушай, я просто хотел помочь ей.

– Ха!

– Ну ладно, ладно. Может быть, я совершил ошибку, но…

– Может быть? – Ее голос сорвался на крик, брови взлетели вверх. – Может быть, ты совершил ошибку?

– Слова просто вырвались. Я не имел в виду…

– Неужели ты даже не можешь признать, что был не прав?

– Но я уже сделал это. Сказал, что, может быть, совершил ошибку.

– Ты солгал, Чейз. Большая разница. Но я не удивлена.

Чейз встал.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Ничего, – отрезала Энни и отвернулась.

– Черт побери! – Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. – Вот это слово я всегда не переносил. «Ничего», – отвечала ты всегда, но даже круглый идиот мог бы понять, что при этом что-то имеется в виду.

Энни слащаво улыбнулась.

– Мне приятно это слышать.

Кровь бросилась ему в лицо. Он сжал ее еще крепче.

– Ты нарываешься на неприятности, детка.

– Почему? – Она подняла голову. – Что ты собираешься сделать, а? Ударить меня?

Она увидела, как глаза Чейза превратились в узенькие щелки. Зачем она это сказала? Да, они ссорились, оскорбляли друг друга. К тому моменту, когда решили развестись, каждый из них уже перепробовал все возможные способы побольнее уколоть другого.

Но он ни разу не ударил ее. Она никогда раньше не боялась физического насилия с его стороны. Не боится и сейчас.

Она сказала это в бешенстве. Он тоже вышел из себя. Но совсем недавно, когда оба были в ярости, он заключил ее в свои объятья и целовал до тех пор, пока у нее ноги не подкосились.

Боже мой, женщина, ты что, сошла с ума? Неужели стараешься так ужалить его, чтобы он снова поцеловал тебя?

Энни изогнулась и вырвалась из его рук.

– Это ни к чему не приведет. – Она подошла к дивану и села. – Я просто хотела бы знать, что нам делать дальше.

– А почему мы должны что-то делать? – спросил он, садясь в кресло.

– Дон надеется…

Чейз вздохнул и, наклонившись вперед, упер локти в колени и обхватил руками голову.

– Как ты мог? Как ты мог сказать это? Сказать такую чушь…

– Не знаю. – Он выпрямился и провел рукой по лицу. – Наверное, просто устал. Я совсем не спал. Слушай, чем набито это проклятое кресло? Железом?

– Конским волосом, что как раз тебе подходит, учитывая, что ты – самый настоящий жеребец!

Чейз подавился смехом.

– Жеребец? Что за вульгарность, Энни? Следи за своим языком, детка.

– Не называй меня «детка». Мне это не нравится. Просто скажи мне, что мы теперь будем делать.

Чейз поморщился от боли, поднимаясь на ноги. Он разогнул спину, помассировал шею и медленно подошел к окну.

Из-за леса за домом поднималось лимонно-желтое солнце. Увидев его, Чейз улыбнулся, потому что ему в голову пришла мысль, что оно теперь двинется на Гавайи вслед за Дон, начинающей свой медовый месяц с Ником. Чейз хотел поделиться этой мыслью с Энни, но подумал, что та вряд ли сможет сейчас оценить ее.

– Подождем, пока дети вернутся, – сказал он, поворачиваясь к Энни, – и тогда скажем… я скажу им, что не должен был говорить, что мы собираемся начать все сначала.

– То есть скажешь правду.

– Одну только правду, и ничего, кроме правды. Да.

Энни кивнула. Встала и прошла в кухню. Чейз последовал за ней. Опустился на стул.

– Послушай, я знаю, что это будет не так легко, но…

Энни молча хлопнула дверцей буфета, и он вздрогнул.

– Если ты собираешься приготовить еще кофе или чай…

– Именно это я и собираюсь сделать.

– …то мне не надо. Последняя дюжина чашек все еще плещется у меня в животе.

– Может быть, что-то другое? Горячий шоколад?

Брови Чейза полезли вверх.

– Ну, не знаю, возможно…

– Может быть, болиголов? Большую чашку?

– Не стоит так вести себя, Энни. – Он встал, подошел к холодильнику и открыл его. – А пива нет?

– Нет. – Энни проскользнула у него под рукой и захлопнула дверцу холодильника. – Я, – сказала она самодовольно, – не пью пиво.

– Могу поспорить, что женоподобный поэт тоже не пьет пива.

– Же… – Энни, зардевшись, осеклась. – Если ты имеешь в виду Милтона…

– Как насчет диетической кока-колы? Или это тоже не в твоих привычках?

Энни бросила на Чейза сердитый взгляд. Потом подошла к шкафу и распахнула его.

– Вот, – сказала она, кидая ему банку. – Пей свою кока-колу, хотя еще только шесть часов утра. Может быть, твоя голова после этого просветлеет, и ты предложишь что-нибудь дельное.

– Я уже предложил. – Чейз дернул за кольцо на банке и скривился, глотнув теплой газированной воды. – Я сказал тебе, – он достал из морозилки лед, положил несколько кубиков в стакан и налил в него колу, – когда дети вернутся домой после медового месяца, я признаюсь им, что мы слегка приукрасили правду ради их благополучия.

– Мы? – мягким, но угрожающим тоном спросила она.

– Хорошо. Я. Я это сделал. Я приукрасил правду.

– Чейз, ты солгал.

Чейз медленно допил свой стакан и прижал его ко лбу.

– Я солгал. Все в порядке? Тебе легче?

– Да. – Энни пожала плечами. – Нет. – Она долго смотрела на него, потом отвернулась и занялась кофе. – Ты солгал. Но я тоже принимала в этом участие.

– В чем? О Боже, я на ногах уже больше суток, и мой мозг отказывается соображать. Что теперь тебе не нравится? Я сказал, что объясню Дон, что это была целиком моя идея. Больше я ничего не могу сделать, верно?

– Но ведь я, как и ты, несу ответственность за весь этот кошмар. – Энни вздохнула и провела рукой по лицу. – Дон спросит меня, почему я ничего не сказала, если знала, что ты лжешь. Когда ты заявил ей, что мы думали о примирении, я могла бы сказать, что это не так, что ты это выдумал.

Чейз почувствовал, как защемило сердце.

– Но ты не сказала… Почему?

Ее волосы упали на лоб – мягкими, блестящими локонами. Ему захотелось коснуться их. Она вздохнула.